имя Рам, эрат.
Никор наконец стряхнул оцепенение:
— Оставьте меня в покое!
— Тсс! Не кричите, могут услышать!
Никор беспомощно опустился на ложе.
— Что вам от меня надо? — отрешенно спросил он.
Старый Рам присел на край стула и подался вперед.
— К эрату Гуру идти опасно, поэтому вам следует явиться туда, куда я скажу.
— Я никуда не пойду! — отчаянно заявил Никор. — Давайте ваш пароль, и я скажу вам, что просили меня передать!
Рам укоризненно покачал головой. Его улыбка из-за шрамов была жуткой.
— Пославший меня человек просил вас придти к нему. Это не опасно. Боги! — Никор сдавил виски ладонями. — Что это за человек? Чего он хочет? Почему прячется? Значит, он против нынешней власти? Зачем новые жертвы, если борьба закончена, если примэрат уступил правление Страной суперату?
— Э, нет. Борьба продолжается. В Стране много людей, не согласных с нынешними верховодами, и они не отдадут народ суперату, который намеревается уничтожить всех неверующих, чтобы расчистить место и провозгласить себя потомком главного бога! Мас Хурт давно уже не примэрат — одно название — и давно уже не решает государственные вопросы совместно с Народным Собранием, как это было прежде. Да и Народное Собрание нынче попряталось по углам, опасаясь гнева суперата. Некоторые региономы уже перестали подчиняться главе государства и признали власть Бефа Оранта… Видите, что творится в Стране. А порядок могут навести лишь те люди, которые уже начали борьбу и против Маса Хурта и против суперата — за восстановление пути Ремольта!.. Но простите, эрат, у меня мало времени. Так вы согласны идти, куда я скажу?
— Я прошу, чтобы вы принесли с собой пароль, — повторил Никор.
— Эх, эрат, эрат. Что с вами произошло? А ведь, говорят, раньше вы были смелее.
Никор вскочил с места и отошел в другой угол комнаты:
— Что вам за дело, каким я был раньше?
Он принялся ходить по скрипучим половицам, обхватив ладонями плечи.
— Вы можете поручиться, что мне не будет угрожать опасность? — спросил он не совсем уверенно.
— Конечно.
— Хорошо.
Трудно далось Никору это слово. Лицо его блестело от пота, щеки побледнели от нервного напряжения. Старый Рам попросил:
— Поклянитесь, эрат, что никому не скажете о нашей беседе и явитесь в указанное место без провожатого.
— Клянусь.
— Не так, эрат. Поклянитесь, как это делают в особо ответственных делах.
Никор отер со лба пот, неторопливо извлек из ножен меч и упер его острие в пол.
— Клянусь чистыми светильниками, разрывающими мрак ночи, клянусь звездами и вулканами и всем, что горит! Клянусь жаждой пустыни и влагой великого моря! Клянусь любовью живущих друзей и прахом мертвых!
— Ладно, эрат. — Рам встал и поклонился мечу Никора. — Завтра, как взойдет солнце, поезжайте не спеша по дороге на Горуэлу. Сразу за третьим мостом свернете влево, — в чащу, там будет ждать наш человек. Вы все поняли? Да сопутствует вам удача, эрат!
Старик отворил дверь и, пятясь, стал отвешивать мелкие поклоны:
— Да не оставят боги вас милостью своей за вашу доброту, эрат! Да будет вам легко жить на свете!..
Оставшись один, Никор постоял у окна и снова бросился в постель… Что теперь будет? Не обманул ли старик, обещавший полную безопасность? А если узнают гнофоры?.. Этого еще не хватало!
Никор резко поднялся и стал расхаживать по комнате — он не мог найти себе места, не мог успокоиться. Да, теперь он не тот. Давно не тот. А раньше… раньше все было иначе. Тогда, пять лет назад, он был храбр и честен и перед собой и перед людьми. Видимо, эти качества и сблизили его с Лоэром и Гаром Эргантом. Он относился к друзьям с открытой душой, но, как и они, был к ним более требовательным, чем к другим… Да, тогда было все иначе. А после Ариса Юркона дела его пошли как нельзя хуже. Без друзей он почувствовал себя одиноким и беспомощным. Тогда-то все и началось — настороженно-враждебное отношение Маса Хурта, новые порядки, исчезновение сторонников первых примэратов… Его, занимавшего видное положение в Сурте и хорошо известного почти каждому горожанину, все больше стали одолевать гнофоры. Ласками и угрозами они дали понять, что если он хочет выжить, должен принять их сторону. Долго боролся с собой Никор. Долго. Но в какой-то момент надломился его уставший дух, и он сдался. В этом он до сих пор боялся признаться даже себе…
3. НЕСЧАСТНЫЙ СУРТ
Стены и потолок давили на Никора. Он не мог больше находиться в помещении — хотелось бежать, бежать куда-нибудь, что-то делать!
Он спустился вниз, долго бродил по двору, потом вышел на улицу и направился куда глаза глядят. Он не заметил, как после длительных блужданий вернулся к постоялому двору и чуть не столкнулся с седобородым гнофором.
— Я вижу смятение ищущей души, сын мой, — сказал гнофор и осторожно взял его руку. Никор уронил голову на грудь.
— Да, святой отец, мне плохо!
— Излей свою боль наместнику богов — и дух твой освободится от тяжкого бремени.
— Ох, не знаю, святой отец!
— Я знаю. Участия и отвлечения от тягостных дум требует твоя душа. Вырви волос из головы и закопай его за стеной акрополя, помянешь там славных мужей Страны, а после придешь в храм и изольешь свое горе богам — мудрые, они надоумят, снимут тяжесть непомерную. Пойдем же, я провожу тебя.
Шли медленно. Еле волоча ноги, гнофор все говорил и говорил об излечении души, о спасении души, пока Никор скромно не подсказал ему:
— Святой отец, этой дорогой мы не скоро придем на место.
Гнофор остановился на мгновение и загадочно ответил:
— Не всякая длинная дорога длиннее короткой, сын мой. Запомни это.
Никор поблагодарил за мудрые слова, но так ничего и не понял.
К стене акрополя они подошли, когда солнце уже начинало клониться к крышам города.
— А после придешь в храм, — напомнил гнофор и не спеша двинулся в обратный путь.
Выйдя за стену акрополя, Никор увидел коленопреклоненного мальчишку. Его поразили глаза мальчика — тоскливые, как у выгнанной собаки. Мальчик смотрел на высеченные на стене имена героев Гарманы, и ничего не замечал вокруг.
— Твой отец? — шепотом спросил Никор.
Мальчик вздрогнул, в больших серых глазах на мгновение вспыхнул испуг, но он тут же успокоился, медленно подошел и слабым голосом спросил:
— Вы что-то сказали, добрый эрат?
— Да, дружок. Кого ты оплакиваешь здесь?
— Отца, добрый эрат.
— Ты разве умеешь читать?
— Что вы, добрый эрат: надпись мне прочел один гнофор.
— Кто же твой отец, дружок?
