должны выполняться! Я понимаю, — добавил он чуть мягче, — ты поверил в мираж. Это бывает с непривычки, но себя надо преодолеть. Ты должен. Ради Земли! Ради свободы…
Я понимал, что он прав. Когда решается судьба человечества, что значит семнадцатилетний вихрастый мальчишка? Которого к тому же нет. Когда под крик гармони уходим мы привычно сражаться за свободу в свои семнадцать лет. Совсем некстати вспомнилась эта песня. Я тоже вроде как сражаюсь за это самое… Но почему не тянет меня хвататься за саблю с надеждою в глазах? Не потому ли, что нет уже у меня ни надежды, ни глаз? Да и меня нет.
Если бы он сопротивлялся, если бы вновь начал орудовать копьем, может… Но он стоял молча, глядел отчаянными серыми глазами. Которые как небо над головой. Которых нет.
Все это, если подумать трезво, было смешно. Эмоции интеллигентного размазни — и рабство десяти миллиардов «юзеров». Боязнь запачкать виртуальные руки — и самое что ни на есть настоящее вырождение цивилизации. Это было просто смешно. Но что делать, если нас с детства обделила иронией природа? Старая песня не могла ответить. Я всю жизнь делал то, что должен. А уж тем более то, что обязан. Только вот был ли я? Свобода быть собою, не спать всю ночь свобода… Свобода! Она была моей верой, моей жизнью, моим дыханием. И ради нее я делал то, что должен. И что обязан. Как сейчас вот обязан поднять непослушный меч. Защитить свободу. Только вот где она?
Медленно, миллиметр за миллиметром, серое лезвие выползало из ножен. И рукоять становилась все теплее и теплее.
А есть ли она, высшая? Может, все проще — не спать всю ночь, выбрать поезд, не гасить огней? Поднять меч…
Две темные точки, две неподвижные птицы глядели с низкого, но такого недоступного неба. Две темные точки замерли напротив друг друга в густой мокрой траве. И не знали, над какой они буквой.
