— Неважно, — коротко ответил капитан Келли. — Должен вам сказать, что сегодня никто не покинет этот дом, и юная леди в том числе.
— Что? — вскричал Бисквит.
— Что? — вскричала Энн.
— Это видели? — спросил капитан Келли.
Свет, падавший из холла, осветил внушительного вида револьвер. Энн и Бисквит завороженно глядели на него.
— Если вздумаете делать глупости, имейте в виду, что я жду на крыльце, — сказал капитан Келли.
— Да в чем дело? — призвал его к ответу Бисквит.
— Сами знаете, в чем, — лаконично ответил капитан Келли. — Назад, в дом, и не вздумайте высунуть нос, не то башку снесу. Я не шучу.
Бисквит уставился на закрывшуюся дверь, как будто хотел продырявить ее взглядом.
— Тут не соскучишься, — констатировал он.
— Я не могу остаться здесь на всю ночь! — чуть не плача, сказала Энн.
Бисквит вздрогнул, будто через него пропустили электрический заряд.
— Ни за что на свете! — с жаром согласился он. — Не знаю, в курсе ли ты, но бедняжка Кичи переживает кризис веры в мужчин. Она получила тяжкий удар от одного гада ползучего по имени Мервин Флок. Если до нее дойдет, что мы с тобой провели ночь под одной крышей… Боже! — простонал Бисквит. — Это будет конец. Мне не услышать свадебных колоколов. Она уйдет в монастырь или куда похуже.
— Что же делать? Кто этот человек?
— Понятия не имею.
— Он, должно быть, чокнутый.
— Несомненно. Но от этого не легче. Ты пушку видела?
— Что ты собираешься предпринять?
— Для начала выпить глоток.
— А это поможет?
— По крайней мере, прочистит мозги, и я смогу обмозговать это дельце, к которому пока что не подберу отмычки. Вообще-то я смышленый, но, встречаясь в собственном саду с маньяком, помешанным на убийстве, не стыжусь признаться, что временно теряю форму. Как бы то ни было, одно безусловно: тебе надо отсюда выкатиться, и чем скорее, тем лучше.
Он прошел в гостиную и рассеянно потянулся к бутылке. Мысль его лихорадочно работала.
В прозаическом веке, в котором мы живем, все, граничащее с эксцентризмом, подлежит осуждению. Мы смотрим на это с неодобрением и делаем суровые выводы. Чуть отклонитесь в поведении от общепринятых норм, и вы неизбежно вызовете всеобщее подозрение.
Действия капитана Келли и Дж. Б. Хоука, как мы знаем, были тщательно продуманы. Они основывались на соображениях здравого смысла. Тем не менее Энн и Бисквит в гостиной Писхейвена признали капитана невменяемым, даже безумным; на тех же основаниях Берри и лорд Ходдесдон, по другую сторону перегородки, сделали аналогичный вывод относительно мистера Хоука.
Лорд Ходдесдон первым облек свои мысли в словесную форму. Завороженно наблюдая мистера Хоука с пистолетом в руке, он заговорил.
— Кто этот безумец? — спросил он. Берри был более дипломатичным.
— Все в порядке, мистер Хоук, — сказал он. — Вы в кругу друзей. Вы ведь меня помните? Я — Конвей.
— Этот человек сошел с ума, — гнул свое лорд Ходдесдон. — Уберите палец с крючка, сэр! — озабоченно продолжил он. — Так и выстрелить недолго.
— Руки вверх, — угрюмо буркнул мистер Хоук.
— Мы подняли, — сказал Берри все с той же родственной теплотой. — Видите, подняли! Глядите-ка!
В доказательство своих слов он пощелкал в воздухе пальцами. Мистер Хоук посмотрел, недовольно моргнул и посуровел.
— Эй, вы, — скомандовал он, — это вы бросьте!
— Бросить — что?
— Руками вертеть, — ответил мистер Хоук. — Я этого не люблю.
По странной ассоциации это напомнило ему о пауках, а думать о пауках ему не хотелось.
— Знаете что, — сказал Берри, — отложите-ка пистолет, присядьте, а я приготовлю вам чашечку чаю.
— Чаю?
— Хорошего, крепкого, горячего чаю. А потом мы вместе посидим, и вы нам расскажете, что у вас на уме.
Мистер Хоук осовело глядел на Берри. Похоже, он обдумывал поступившее предложение.
— У меня была мама, — сказал он.
— Да что вы? — отозвался Берри.
— Да, сэр! — подтвердил мистер Хоук. — Была. Мама.
— Этот человек — настоящий озверевший безумец, — заметил лорд Ходдесдон.
Мистер Хоук встрепенулся. Что-то в этих словах зародило в темных глубинах сознания смутные подозрения. Ему показалось, что лорд Ходдесдон позволил себе усомниться в его душевном здоровье. Это ему крайне не понравилось. Лично он готов был признать, что отчасти утратил контроль над собой; но подобное заключение со стороны его больно задело.
— Думаешь, я спятил? — вопросил он.
— Не спятил, — вмешался Берри. — Просто…
— Он безумен, как мартовский кот, — настаивал лорд Ходдесдон, который не любил темнить и всегда называл вещи своими именами. — Да перестаньте вы теребить этот крючок, сэр! Вы что, хотите повесить на себя двойное убийство?
— Я не спятил, — сказал мистер Хоук. — Нет, сэр.
— Разумеется, нет, — сказал Берри. — Может, чуточку перевозбудились. Почему бы вам не положить пистолет — вон там столик очень кстати стоит — и не рассказать нам про вашу маму?
Но мысли мистера Хоука были заняты обидным замечанием. Он не поддался на уловку перевести разговор на маму. О мамах еще будет время поговорить, когда он докажет этим скептикам, что не дурее их. И он приступил к перечню доказательств.
— Знаете, почему я все это затеял? — спросил он. — Вы ведь не знаете, так? Нет, не знаете. И представить не можете, так ведь? Этот ваш рыжий приятель не говорил вам, что я брякнул ему насчет «Мечты»? Ясно, нет. А вы мне про ваших матерей толкуете! Вы меня вашими матерями с толку не собьете, я знаю, что делаю, и если вашей матери это не нравится, мне наплевать.
Лорду Ходдесдону эти сильные замечания о мечтах и матерях показались еще одним неопровержимым свидетельством — если в них еще была нужда — в пользу того, что он находится в обществе настоящего безумца, по которому плачет смирительная рубашка. Абсолютное безумие — так квалифицировал лорд Ходдесдон речь мистера Хоука. Но Берри уловил в этих туманных высказываниях проблеск смысла.
— А при чем тут «Мечта»? — спросил он.
— А вы не знаете? — подозрительно спросил мистер Хоук. Он сделал несколько осторожных шагов и, не выпуская из поля зрения своих заложников, сел, прислонившись спиной к стене.
— Так вы, значит, не знаете? Рыжий вам ничего не сказал? И вы не подслушивали за дверью кабинета старика Фрисби, когда мы с ним по секрету толковали про новую жилу? Если вы надеетесь завтра с утречка ехать в Лондон и скупать акции «Прыткой Ящерки», так вы ошибаетесь. Вы будете сидеть тут, вот что вы будете делать.
Он обратил пылающий взор на лорда Ходдесдона.
— Это и к вам относится, граф-ф-ф, — сказал он.
