Что ж, представим себе этого биоробота в жизни. Он все время осанист, подтянут, ровно доброжелателен, как некий сектант на пороге воскресным утром, и вообще не устает. Уже это заставляет нас подозревать, что он попросту ни черта не делает, потому что усталость — неотступный спутник труда. Если человек вынослив, но работает, он все равно устает — просто сделав больше, чем человек слабый. Стало быть, перед нами бездельник. К тому же, если его не уволили — это гений самопиара, который чистит зубы дважды в день, а все остальное время причесывается. Иначе зачем бы ему понадобились все эти карнегианские штучки с доброжелательностью и хорошей осанкой.
Далее. Он не выходит из себя в 'экстремальных ситуациях': то есть, когда при этом биороботе происходит, к примеру, избиение его ребенка, он оценивает происходящее 'без излишней эмоциональной окраски'. Можно предположить, что и при виде группового изнасилования в лесу идеальный человек здраво прикинет шансы и поспешит скрыться на аккуратное расстояние, чтобы уже оттуда в безопасности попытаться вызвать милицию.
Отметим, что Геннадий Петрович всего лишь один из сотен. Идеальные люди, сконструированные остальными учителями Жизни, носят те же признаки: они худые, не впадают в стресс, много пиарятся со смайлом на физиономии и ничего не делают (вы заметили, что ни в одной книжке про Искусство Жизни ни один герой никогда ничем не занят? В лучшем случае он промаркирован как 'успешный бизнесмен', без всякой отшифровки. Это оттого, что, впаривая своим читателям идеальный образ, авторы прекрасно знают, что врут как Троцкий и что человек в реальных обстоятельствах идеальным быть не может. Потому авторы и не обременяют идеальный образ реальными обстоятельствами).
И все-таки. Если когда-нибудь мне придется снова оказаться в тюрьме, я не хотел бы оказаться в одной камере с таким киборгизированным Емелей — толстокожим, не выходящим из себя, когда нужно и должно выйти из себя, не работающим до усталости, — словом, в терминах классической психиатрии, 'эмоционально тупым шизоидом' с необоснованной лыбой на лице.
Слово Учителя о беллетристике
Как всем моим друзьям, несомненно, известно, я только что прочел завершающую часть книг английской писательницы Иоанны Раулинг 'Гарри Поттер', название которой я лично перевел бы как 'Гарри Поттер и Дары Смерти'.
При чтении мне бросилось в глаза явное желание автора абсорбировать Евангелие. Начиная со знаменитых цитат 'Где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше' и 'И последний враг уничтожится — смерть', и заканчивая временною смертью главного героя с его последующим воскресением и победой.
За попытку спасибо, Иоанна. Но все это очень и очень грустно. Ибо перед нами в очередной раз — попытка сделать 'малого христа', 'христа для среднего класса'. И уж в любом случае — не Бога.
Бог в «христианском мире» сейчас, мягко говоря, не очень популярная и уважаемая фигура. Что, в принципе, укладывается в контекст современного западного неоязычества. И дело тут даже не в символике и высоколобых концепциях, которые теснят христианские. Дело прежде всего в возобладавшей идеологии потребительского общества (со времен моего друга Эриха Фромма об этом написано уже достаточно, чтобы это стало общим местом).
Современные авторы пытаются снять противоречие между тем, что вносится в современность полем христианской культуры (самоотречение, любовь к ближнему и приоритет духовных ценностей), и реальным городским образом жизни (установка на индивидуализм и эпикурейство). Самый простой способ — сделать Христа таким, чтобы перед ним не было стыдно.
Есть два способа сделать это. Первый — конструирование 'христов для среднего класса', к которым относятся Гарри Поттер или кулхацкер Нео. Второй — 'разоблачение Иисуса', в чем особенно преуспел, как ему кажется, американский комедиант Даниил Браун.
Если обобщить, то «разоблачающая Христа» беллетристика сводится к одной задаче: уменьшить его из Богочеловека — до человека обычного. Или лучше даже маленького. Чтобы как мы. На такого Иисуса, понятно, есть определенный спрос.
В противном случае (если уж исходить из образа Иисуса канонического) перед Ним становится как-то неудобно. Чтобы заслужить одобрение этого библейского Христа, нужно наделать массу глупостей. Отказаться от большинства заслуженных человеческих радостей (власть, промискуитет, чувство собственной значимости). Взять на себя какую-то ответственность и нести — иногда даже за других, «ближних».
Впрочем, открыто боксировать с евангельским Христом разоблачители, понятно, не решаются (все же слишком разные весовые категории). Но как фигура Он интеллектуальных авторов все-таки беспокоит. Отсюда и все многочисленные попытки «нагнуть» Богочеловека. Опустить до своего уровня. 'Он был как мы' — вот их девиз.
«Развенчанием легенды Христа» в последние годы занимались следующие уважаемые литераторы.
Лауреат «нобелевки» Жозе Сарамаго («Евангелие от Иисуса»). Борис Акунин («Пелагия и красный петух»). Виктор Пелевин («ДПП(НН)»). Кирилл Еськов («Евангелие от Афрания»)… Это — только самые раскрученные. Менее известных — на порядок больше.
Учтем: «иисусы» разоблачительных авторов — всегда мелкие сошки, озабоченные каждый социальными комплексами своего писателя.
1) У Бориса Акунина в «Петухе» Иисус — типичный советский шестидесятник, прилежный читатель Фромма и Стругацких. Поскольку главная этическая проблема русского интеллигента — «почему интеллигентов бьют хамы?» — то и Иисус Акунина в критический момент разражается узнаваемой до боли интеллигентской речью. Есть Бог или нет Бога, это не известно и не важно, заявляет он. Главное в другом: очкариков бить нельзя, а вести себя нужно вежливо. А так — пусть люди живут себе в радость. Вот что главное.
2) У португальца Жозе Сарамаго Иисус — маленький человек, которого верховная власть (Бог-отец) заставляет выполнять слишком сложные задачи. Из-за этого Иисус страдает одновременно адлеровскими и фрейдовскими комплексами. Он то ненавидит Бога, то пытается Его как-то оправдать перед людьми, то вновь истерично ненавидит… Понятно, что для воспитанного в строго католической системе Сарамаго Бог — глава Церкви, олицетворение власти и их местного парткома. А власть по определению неправа.
3) Кирилл Еськов, московский интеллигент нового поколения, превращает Иисуса и вовсе в марионетку в руках некого древнеримского ФСБ. Римские чекисты, чтобы отвлечь от сепаратизма народ Израилев, придумали операцию «Рыба»…
4) Ну и наконец — стопроцентный янки, учитель литературы Браун, отполиткорректировавший Евангелие окончательно. Он доходчиво объяснил уже 10 миллионам читателей: на самом деле прогрессивный кандидат на еврейский трон феминист Иисус проповедовал тантрический секс…
Раулинг идет с другой стороны. Она пытается искренне, честное слово искренне! — внедрить христианский образ действий без Христа-Бога. Гарри Поттер, конечно, необычный паренек — он волшебник, он 'boy who lived', — но, разумеется, он не Бог.
Однако, на мой взгляд, Иоанна терпит неудачу. Потому что, совершив свой подвиг спасения мироздания, Гарри Поттер заявляет: 'С меня достаточно приключений' — и возвращается к обычным ценностям британского миддл-класса. В финале книги мы встречаем его спустя 17 лет — не совершившим более ничего великого, удовлетворившегося достигнутым, расслабленного отца семейства. И горькое недоумение рождается у читателя — будь он Гиперкуб или любой другой сознательный человек. Что ж, Гарри? Неужели, завершив свою вендетту, ты не нашел на Земле более никаких врагов для своей доброй души? Не попытался сломить злобу, утереть слезы, которыми пропитана вся планета от коры до центра?
Но молчит Гарри. Он ведь, и в самом деле, не Бог, чтобы заниматься спасением всех и всегда. Он хотел всего лишь счастливой семейной жизни.
