Еремина Дарья
БОБРУЙСК, МЕДВЕД и АЛЬПИЙСКИЙ ШОКОЛАД
Бобер Ноус
- Шоколад «Милка» просто тает во рту! – Карикатурно скривился Ноус и сплюнул.
- Ну, не переживай. - Мелани притронулась к плечу мужа и нежно потрепала жесткую шерсть. – Ты выглядишь великолепно! На эту безволосую рыбину никто и не смотрит. Ты звезда этого фильма! Безусловная звезда!
- Но ее гонорар! Она получила столько, сколько я, Милка и Медвед вместе взятые!
- Милка – товарный знак. Ей проценты с имени капают. – Напомнила Мелани.
Ноус вздохнул. Его притворный взгляд говорил о том, что жизнь кончена. Он не признан! Какая-то корова получает проценты с имени. Какая то безволосая рыбина получает гонорар, составляющий общий доход бобра и Медведа!
Тяжело вздыхая, Ноус засунул в рот зубочистку: «Будем считать этот гонорар ее альпийским секретом. Картина расставит все точки над i. Бобруйск еще не знает всей мощи моего таланта!»
- Что ты об этом на самом деле думаешь? – Обернулся Ноус к жене.
Мелани опустила взгляд, смущенно улыбаясь. Глава семейства удивленно вскинул брови. Что за на?..
- Ну… Эта лысая рыбина, конечно, не может конкурировать с тобой, Медведом и Милкой. Но некую часть кассовых сборов заслужил еще один герой. Ты его совершенно игнорируешь.
- Тот белобрысый гоблин?
- Он так похож на последнего Бонда… - Промурлыкала Мелани, мечтательно обнимая себя и раскручиваясь на хвосте. – Ты помнишь последнего Бонда? Дениел! Он такой милашка… Ах!
Сжав резцы, Ноус вышел из норы, громко хлопнув дверью. Даже от супруги он не видит поддержки! А она - самая родная бобриха в этом жестоком коррумпированном мире!
Ноус медленно брел по кромке реки, подкидывая ногтями сухой песок. Близилась осень. Скоро беспощадные льды скуют родную стихию, и лес оденется в снег. Грустно вздохнув, бобер обернулся на безмятежную гладь. Дорожка лунного света бежала за ним, не отставая. «Ты одна меня поддерживаешь, дорожка…» - Вздохнул бобер еще грустнее. Подмигивая белесыми бликами, дорожка улыбалась в ответ.
Через несколько минут впереди показался темный силуэт. Ноус нахмурился, подходя.
- Стой! Кто идет? – Крикнул нежданный гость с удочкой.
- Я тебе дам «кто идет»! – Крикнул Ноус голосом, не предвещающим дружеского расположения. – Какого хрена ты рыбачишь на моей территории?
- Ноус… Это ты, дружище. Я попутал, извиняй. – Залепетал бобер, мельтеша хвостом и вырисовывая лапой дугу на песке.
- Какой я тебе дружище, холоп?!
- Не вели казнить… Рыбки захотелось… У тебя самая нажористая треска плещется. Моя обобрилась, а на болоте что бобром покати, ничего не ловится! Дай, думаю, у Ноуса половлю: чай мужик не злой, поймет…
- Обобрилась, говоришь?
- Две дочки и сынка! Не гони, бобр!
- Пшел вон. Самим жрать нечего. Зима близко…
Вздрогнув, гость понуро начал сматывать удочку. Подхватил силок с ведерком, вздохнул… и пошел прочь. Ноус сглотнул и выругался. Зачем прогнал?! Что он, всю рыбу выловит? Дорожка укоризненно смотрела на бобра, и тихо булькала маленькими бурунами.
- Холоп! – Крикнул бобер и поднял лапу для убедительности.
Когда гость удивленно обернулся, хозяин территории пошел к нему.
- Рыбачь… Я не хотел. День не выдался. – Буркнул он.
Хлопнув просветлевшего собрата по плечу, Ноус пошел дальше. Песок все так же угрюмо отскакивал от его коготков…
Корова Милка (тм)
- … Фуагра, Шардоне 2003 года… - Договорил официант, поднимая одновременно высокомерный и подобострастный взгляд к королеве коров.
- Да, все верно. Спасибо. – Улыбнулась она, кивая. Официант удалился.
- Эта премьера – просто, прорыв! – Накрыл бычок ее копытце своим. – Ты была незабываема. Это фурор! Ты новая Монро!
- Мне ближе Джоли… - Смущенно промычала Милка, опуская длинные ресницы.
- Ну, - Замешкался ее спутник. – Если принять во внимание обилие синего цвета на ее теле, можно считать, что она копирует тебя!
- Ты льстишь мне, Шон. – Отмахнулась телочка смешливо, вынимая копытце из под его.
- Брось, ты прекрасно знаешь себе цену! Ты достойна большего! Лицо компании – лишь начало! Через несколько лет твоя карьера взлетит к Солнцу!
Милка подняла взгляд к спутнику и улыбнулась. «Не опалить бы хвостик – об Солнце-то…» Но промолчала, млея под его взглядом и комплиментами. Это был ее день. Она стоила каждой искорки, вспыхивающей при ее появлении. Она была королевой коров! Совершенством. К ее копытцу мечтал прикоснуться сам… Вскинув взгляд, Милка покраснела. Спутник, несомненно, принял сей факт на свой счет. Милка же думала о Медведе. Эта роль так вымотала его. Столько улыбаться перед камерой! Он не герой сладких мелодрам. Но он герой ее снов. Медвед…
Его простота и хмурость, его жесткий спокойный нрав – как это возбуждало ее. Сколько лет Медвед был ее кумиром, сколько слез пролила она по нему. Но он сторонился как поклонниц, так и спутниц по цеху. Хотя… Ему тоже внимание было необходимо. Иначе, что это был за приветливый взмах лапой со второго плана, за который режиссер чуть не разорвал с ним контракт? Медвед был одинок, но никого не подпускал к себе. И от этого становился еще более загадочен и привлекателен. Медвед…
- Милка?
Телка вздрогнула. Кажется, она слишком глубоко погрузилась в свои мечты. Спутник заскучал. Но… Разве, не он должен был развлекать ее в этот сверкающий вечер? Подняв томный взгляд, она улыбнулась.
- Ты так загадочна, так далека… Ты богиня!
«Бла бла бла, пошлый льстец…» - подумала телка про себя, ожидая фуагра и вино. Как хорошо, что этот тяжелый день закончился. Премьеры выматывают больше, чем все время съемок…
Когда они окажутся в ее особняке и этот бычок выполнит свои мужские обязанности, она уснет сладким сном. Милка надеялась, что сниться ей будет Медвед.
Бурая медведица
Oh, baby, join me in death…[1] - Прошептал Медвед, становясь все агрессивнее и жестче.
Громкие вздохи и хрипы разрезало высокое рычание. Она смеялась. «Эти старые «звезды» такие смешные. Они обычные, как любой смертный. У всех свои комплексы и прибамбасы. О, Боже, надо же что-то изобразить! Уж постельные разочарования Медведа кинематограф мне не простит!» - Бурая нежно
