церкви, о секуляризации монастырского земельного фонда. «Вы же, православные князья и бояре, потщитесь к святым церквам благотворение показать, чтобы не быть вам посрамленными перед этими варварами», — говорится в предисловии к сборнику[15].
Что же все-таки заставляло алчных кибиточных политиков отказаться от части доходов, предоставить русской церкви такие широкие привилегии, каких не имела христианская церковь в средние века нигде в Европе? Может быть ордынские правители боялись нарушить заветы Чингисхана? Но мы знаем, что они довольно часто нарушали «священную ясу» — свод наставлений и поучений «потрясателя вселенной». Чингисхан, например, требовал от правителя трезвости и воздержания, а его сыновья и внуки проводили жизнь в пьянстве и разгуле. В действительности сохраняли силу лишь те положения ясы, которые отвечали потребностям и нравам своего времени.
Много говорят о веротерпимости монголо-татар, об их суеверном почтении к служителям любой веры. Сами монголы в начале XIII в. были приверженцами шаманизма — одной из разновидностей первобытных верований. Однако по мере расширения монгольской империи состав ее населения становился все более пестрым в религиозном отношении. Мусульмане и буддисты, конфуцианцы и даосы, огнепоклонники- манихеи и христиане — все они перемешались в водовороте монгольских завоеваний. Многим богам молилась и Золотая Орда. Правящая верхушка государства уже со времен хана Берке (1255—1266) обращается к исламу. Основная масса кочевников по-прежнему сохраняет языческие верования. В этих условиях религиозный фанатизм неизбежно привел бы к острым конфликтам прежде всего внутри самой Орды. Веротерпимость как норма государственной политики была оптимальной позицией для ордынских ханов. Однако между признанием права на существование любой религии на территории Золотой Орды и покровительством православной церкви существует глубокое различие. Ордынцы вполне могли разрешить существование русской церкви, но не дать ей никаких льгот или даже обложить усиленными на логами.
Предоставляя русской церкви значительные привилегии, правители Золотой Орды, несомненно, преследовали вполне определенные политические цели. Русское духовенство должно было при всем народе молиться «за здравие» ордынских ханов, освящая своим авторитетом иноземное иго.
Как оценить эту позицию церкви, ее косвенное участие в поддержании ордынского господства на Руси? Некоторые историки рассматривают получение митрополитами ханских ярлыков как «союз право славной церкви и татарского хана», как своего рода измену национальным интересам или, по меньшей мере, беззастенчивую торговлю авторитетом духовенства [16]. Однако прежде чем выносить русскому духовенству столь суровый приговор следует ответить на вопрос: могла ли высшая иерархия отвергнуть предоставленные ей льготы и отказаться выполнять связанные с ними обязательства? В принципе такое предположение можно допустить. Но к чему привела бы несговорчивость иерархов? В период, о котором идет речь (вторая половина XIII — первая половина XIV в.), сохранение мирных отношений с Ордой было единственным путем к возрождению страны. Этим путем шли Александр Невский и Иван Калита. И мы едва ли упрекнем их за то, что они получали ярлыки на княжение из рук ханов и всеми средствами стремились задобрить Орду.
Разумеется, церковные иерархи по-разному относились к сотрудничеству с Ордой. Одни шли на это неохотно, скрепя сердце, другие — с радостью, предвкушая новые выгоды и преимущества.
Особенно тесные контакты с Ордой во второй половине XIII в. наладили ростовские епископы Кирилл (1231 — 1261) и Игнатий (1262—1288). Об этом рассказывает старинная «Повесть о Петре, царевиче Ордынском». После того как епископ Кирилл исцелил ханского сына, «вся Орда радовалась, и повелел хан давать владыке ростовскому ежегодную дань в храм святой Богородицы». После смерти Кирилла местные князья по приказу хана ежегодно обязаны были чтить его память богатыми подарками в Успенский собор, где находилась усыпальница ростовских епископов. Преемник Кирилла епископ Игнатий способствовал превращению Ростова в 70-е годы XIII в. в один из опорных пунктов ордынского господства на Руси. Он всячески ублажал поселившегося в городе ханского племянника «царевича» Петра. Со своей стороны крещеный татарин делал богатые подарки епископу, основал в Ростове новый монастырь. Ор дынцы настолько доверяли Игнатию, что поручили ему возить в ханскую ставку «оброки ханские»— ежегодную дань с русских земель[17]. Примечательно, что впоследствии Игнатий, этот, по меткому определению одного историка, «татарский угодник», был причислен церковью к лику святых.
Русская церковь оказывала Орде и услуги дипломатического характера. Через епископа сарайского или же через самого митрополита ханское правительство вело переговоры с Византией.
Справедливость требует отметить, что ордынское иго принесло русской церкви не только новые экономические и политические привилегии. Духовенство вместе со всем остальным населением страдало от тех опустошительных набегов, которыми Орда устрашала русские земли. Только по летописным сведениям во второй половине XIII в. ордынцы совершили 14 походов на Русь. Иные из них, как, например, «Неврюева рать» 1252 г., «Дюденева рать» 1293 г., захватывали огромные территории, разоряли многие города. В ходе этих карательных экспедиций ордынцы не щадили и духовенство.
Большие сложности возникли у церковного руководства в связи с разорением и упадком Киева, где находилась резиденция митрополита. Город обезлюдел после погрома 1240 г. и несколько столетий не мог возродиться, оказавшись в зоне постоянных ордынских грабежей, на самой границе оседлого и степного миров. Митрополиты Кирилл II (1246— 1280) и Максим (1281 —1305) вынуждены были постоянно разъезжать по Руси, не имея в Киеве надежного пристанища. В 1299 г. митрополит Максим, «не стерпев насилия татарского», со всей своей свитой окончательно покинул Киев и переселился во Владимир-на- Клязьме. Однако и этот обескровленный татарами город не стал подлинной столицей русской церкви.
Покровительство Орды русской церковной организации в целом не исключало враждебных действий по отношению к конкретным церковным иерархам. Понимая, какое большое политическое влияние имеет «митрополит Киевский и всея Руси», ордынская дипломатия внимательно следила за его деятельностью. Известно, что Орда, опасаясь объединения русских земель, разжигала междукняжеские распри, выдвигала соперников наиболее авторитетным, могущественным князьям. Такую же политику ордынцы вели и по отношению к «князьям церкви». Во многих конфликтах внутри русской церкви исследователи видят происки ордынской дипломатии.
Одним из самых неприятных для русской православной церкви последствий установления монголо- татарского ига было ослабление ее духовной монополии, активизация различного рода «конкурирующих» религиозных течений. Ограждая экономические привилегии церкви, Орда, однако, не вмешивалась в вероисповедные дела и предоставляла русскому духовенству самому отстаивать свои позиции. Еще в 50-е годы XIII в. сбор дани с отдельных русских городов и земель монголо-татары передали откупщикам-купцам из Средней Азии и Ирана. На Руси их называли «бесермены», «басурмане» — так произносили здесь непривычное слово «мусульмане». Нашлись на Руси люди, желавшие облегчить себе жизнь, приняв веру угнетателей. Об одном таком новоявленном «мусульманине», ярославском монахе по имени Зосима, сообщает летопись. Вероотступник был убит во время народного восстания 1262 г. Летописи, которые, как правило, много раз редактировались церковниками, почти не сохранили сведений о влиянии ислама на Руси в этот период. Однако нельзя забывать, что мусульманство с начала XIV в. стало официальной религией Золотой Орды. В столице государства— городе Сарае на Волге — были выстроены роскошные мечети и медресе. Повсюду заунывна кричали муллы, призывая верующих на молитву. Тысячи русских людей, волей или неволей попадавших в Золотую Орду, знакомились с мусульманством. Примечательно, что митрополиту Петру (1308— 1326) пришлось вести диспут о вере с неким Сеитом, судя по имени — мусульманином [18].
Монголо-татарское нашествие и установление ига привели к обострению борьбы православной церкви с язычеством. Религиозное мышление крестьянской массы было весьма консервативно и практично. Торжество «иноплеменников» вызвало разочарование в христианском боге, который не смог защитить своих людей. Нашествие могло быть истолковано как проявление гнева, мести со стороны отвергнутых языческих богов. В то же время у христианизированной части населения, в первую очередь — горожан, вспыхнула фанатическая ненависть к языческим жрецам, колдунам, чародеям, происками которых объясняли все несчастья.
Говоря о роли церкви в этот тяжелейший период в истории Руси, нельзя не признать, что объективно она выступала хранительницей той части культуры, которая была связана с христианским культом. При
