2 Ин.3:16.
3 1Ин.2:15.
2. С С.С.Куломзиной о ее 'сомнениях' о Евхаристии. Удивительно то, что она пришла ко мне как раз, когда я пытаюсь обличить источник – богословский – этих сомнений, всю ту ужасающую 'редукцию' Евхаристии, что началась – опять, опять – с обрыва эсхатологического восприятия Церкви и таинств.
3. В Нью-Йорке с Катей Львовой о 'кризисе' ее RBRV (посылки книг в Россию). Лишний раз убедился в том, как во всякий добрый порыв немедленно 'вмешивается' злая сила, претворяя его в самолюбие, самолюбование (мое дело) и, конечно, в муку…
Решительные дни на Фолклендских островах. Как ни проверяю свою совесть, свою 'эмоциональную' реакцию на эту странную войну, свою страстную проанглиискую 'позицию', все так же чувствую – нутром – ее правоту. Нет, в 'мире сем' – правота не на стороне всяких шумных пацифистов, сторонников разоружения, детанта и т.д. Смотрю по телевидению на эти толпы молодежи, бушующие 'за мир' в Европе, здесь, и чувствую всем существом, сколько во всем этом 'Антихристова добра'. Сущность этого Антихристова добра в том, что оно вдохновлено изнутри тем как раз, что изобличал Христос: 'Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?'2 На днях читал (еще в Лондоне) в 'Тайме' письмо в редакцию какого-то английского парламентария – в ответ на безостановочные призывы Папы (во время его посещения Англии) – к 'миру'. Он, то есть англичанин, пишет приблизительно так: '…it may be very peaceful indeed to live under dictatorship, but for a free man it is intolerable.. .'3 . И этим, в сущности, все сказано, и изобличен также и Папа – во всяком случае, в его 'мирской' установке. За что умер британский офицер, пошедший в лоб пулеметному гнезду? Этот вопрос предполагает принятие основной 'аксиомы' Антихристова добра: что жизнь всегда, при всех условиях – лучше смерти. А это, в свою очередь, снимает другой, более важный, более 'основной' вопрос: 'за что' стоит жить? Сколь ни 'труден' христианский ответ, он абсолютно ясен: жизнь 'жительствует' по-настоящему только тогда, когда человек готов 'положить ее за други своя…'
Суббота, 5 июня 1982
Вчера вечером – graduation Johnny Hopko в Fordham Prep School4 . Речь президента университета – пожилого иезуита. Вся в подлизывании к молодежи: вы-де, мол, отбросили наши устаревшие идеологии, вы за жизнь, не за смерть, вы – независимы… И все в том же тоне. Так что даже текст из Второзакония о выборе между путем жизни и смерти оказывается оправданием современных 'пацифистов'. И все это так плоско. Ни одного призыва к 'горе имеем сердца', к внутренней борьбе, к свидетельству о Христе. Повсюду все
1 Religious Books for Russia (англ.) – организация 'Религиозные книги для России'.
2 Мф.16:26.
3 '…можно действительно очень мирно и спокойно жить при диктатуре, но для свободного человека это невыносимо…' (англ.).
4 окончание старшим внуком, Джонни Хопко, средней школы при Фордамском университете.
та же желатиновая, сахаринная 'любовь', все заливающая, как приторный соус. А вначале другой иезуит обратился к Отцу Небесному, объясняя Ему, какой это замечательный класс…
Сегодня родительская суббота, Литургия. Для меня все более осмысленным, все более радостным становится поминовение усопших за проскомидией. Чувство реального единства с ними, а по мере того, как я поминаю их, – детство, корпус, гимназия, Богословский институт, Париж, Америка – словно 'собирается' и моя жизнь, оживает ее 'реальность'.
Вчера в 'Русской мысли' оповещение о смерти Сергея Клепацкого, с которым когда-то в корпусе мы составляли 'клуб поэтов'. Шестьдесят лет: точный ровесник…
Понедельник, 7 июня 1982. Духов день
Тянем уже из последних сил… Вчера – Троицын день. Много исповедников, хорошая служба.
Начал вчера немножко обдумывать свои четыре лекции для нашего 'института'. И, как всегда в таких случаях, первое чувство – что ничего в этом вопросе ('Proclaiming the Word of God'1 ) не смыслю, самого вопроса не понимаю и совсем не знаю, что, собственно, можно и нужно сказать. Стал перелистывать книги – не находя в них ничего ясного, 'последнего'… Каждый раз – мучительная встреча с чем-то огромным, решающим, насущным, и каждый раз – такое чувство, что все нужно – себе – открывать с азов… Что такое 'Слово Божие', что значит – 'и Бог бе Слово'? Ведь на тему эту написаны буквально тысячи книг – и все равно непонятно. А ведь речь идет не о каком-то 'техническом' богословском вопросе, не о вторичном, а о самой сути веры. А суть должна быть проста : ведь не ученым и не богословам открывал ее Бог…
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины.
В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков2.
Среда, 9 июня 1982
Завтра – отъезд в Лабель (правда, пока что на десять дней, но все-таки – отъезд). Я совершенно изнемогаю. Вот уже три дня – головная боль, кошмары.
Война – на этот раз на Ближнем Востоке. Израильтяне в шестнадцати километрах от Бейрута. Сбитые сирийские аэропланы, весь мир в абсолютно бессильной панике… Война Англии с Аргентиной. Война Ирана с Ираком. И еще какие-то маленькие войны (где, наверное, режут еще больше, еще лучше). Чад в Африке… И всюду – в столицах – взрываются бомбы, убивают дипломатов. Армяне – турок, другие 'без подписи'… Но тут же телевидение
1 'Провозглашение Слова Божьего' (англ.).
2 Ин.1:1, 14:4.
показывает баскетбольные финалы, новые автомобили, и всех зовут путешествовать и наслаждаться жизнью. 'Хлеба и зрелищ!' La vie continue1 . И именно этот контраст – более чем что-либо другое – придает всему привкус 'сумасшедшинки'.
Собрание Orthodox Theological Society в семинарии. Был – через силу – на двух докладах в понедельник, епископа Петра и проф. Христу из Фессалоник. В связи с этим: думал вчера о том, что богословие (слова о Боге, вживание в сущность веры) предполагает как свое непременное условие – либо подлинную культурность, либо же святость, в смысле простоты, смирения и т.д. Культурность, однако, это не просто знание , это приобщенность к внутренней жизни мира, к 'трагедии' (в греческом смысле) человеческой истории, человеческого рода . Ибо богословие есть всегда ответ или, лучше сказать, – благовестие в ответ , благовестие как ответ. Не случайно в нашем Orthodox Theological Society богословие превратилось в своего рода толкование 'административных' текстов – канонических в первую очередь (о смешанных браках, об их числе и т.д.). И сидят молодые священники и судорожно записывают 'рецепты' (а потом ими будут бить по голове несчастных, запутавшихся людей, на их спинах являть и доказывать свое православие…). Одна мелодия никогда не звучит в этого типа 'административном богословии': 'Я пришел отпустить измученных на свободу…' Собрание богословов – собрание 'сердитых людей', отстаивающих свои 'точки зрения'. В нем нет никакого воздуха, никакого желания приобщить людей – к жизни, к радости, к реальности Церкви. Все построено по типу – полицейского участка ('протокол о преступлении'), больницы ('психологические копанья в зловонных подсознаниях'), суда и приговоров… Бог 'интересуется' миром и человеком. Мы интересуемся 'проблемами' Церкви и ее администрации. И все это безнадежно мертво и скучно…
Думал об этом также вчера на отпевании Н.А.Спиридовича. Кучка русских, 'хорошего общества', в общем – 'церковных'. Но, Боже мой, какое 'отчуждение' от самой службы, слов, обрядов. Все они твердокаменно верят, что все это 'нужно', что нужно соблюсти все, что 'полагается'. Но что нужно и почему – об этом ни мысли… В таких случаях я всегда чувствую себя 'жрецом' de la
