Уже в одной руке у ней узда, Другою сжато юноши дыханье… Он покраснел, сгорая от стыда, Но в нем молчит свинцовое желанье. Она, как уголь в пламени, цветет, Он красен от стыда, но в страсти — лед! Уздечку пеструю на куст колючий Она швырнула… Как любовь быстра! Привязан конь, и вот удобный случай: Ей всадника теперь сковать пора… Ей хочется его отдаться власти, Но он не разделяет пылкой страсти. На локти и колени опершись, Она тотчас же рядом с ним ложится… Он в гневе, но она ему: «Не злись!» И так и не дает ему сердиться. Целуя, говорит она ему: «Браниться станешь — рот тебе зажму!» Он от стыда горит… Она слезами Спешит залить невинный пламень щек. И в вихре вздохов над его щеками Волос струится золотой поток. Он тщетно к скромности ее сзывает, Но поцелуй моленье заглушает. И, как орел голодный, кости, жир, И даже перья клювом все терзает И до тех пор, пока не кончит пир, Крылами бьет и жертву пожирает, Так и она целует в лоб и в рот И, чуть закончит, сызнова начнет. Но все ж, под гнетом силы непослушный, Лежит в жару он, тяжело дыша, Ей мил его дыханья воздух душный, Небесной влаги ждет ее душа… Ей хочется, чтоб щеки стали садом, Чтоб дождь росы на них излился градом. Взгляни на птицу, пойманную в сеть! Так юноша в объятьях стиснут ею… И стыд и гнев в нем начинают тлеть, Но делают его еще милее. Так дождь, из туч пролившись над рекой, Вскипает в ней бушующей волной. И вновь Венера нежно умоляет, Чтоб в слух ему вошел любви напев… Но он угрюм, досада в нем пылает, В нем бьются алый стыд и бледный гнев. Он, алый, мил ей — но ей щеки эти И бледные милей всего на свете. Любовь — ей всё, ему же все равно… Она своим бессмертием клянется, Что вместе быть им вечно суждено… Когда ж ее слезам он улыбнется? Они струятся, щеки затопив, Но им отвергнут пламенный порыв. Услышав это, взор он поднимает… И как, из волн мелькнув на миг, нырок, Замеченный, обратно вглубь ныряет, Так он готов ей дать любви залог… Она у губ его губами бродит, Но он, зажмурясь, губы вновь отводит. Нет, никогда и путник в летний зной Так не искал воды, томясь в пустыне… Спасенье есть, но путь к нему крутой: Она в воде, но пламя жжет богиню. «О, сжалься, мальчик с сердцем, как кремень! Ужель тебе и целоваться лень? Меня молил, как ныне я взываю, Сам бог войны суровый о любви… Он был могуч… Над битвами летая, Он побеждал, весь в прахе и крови… Мой раб, он умолял самозабвенно О том, что я отдам тебе мгновенно. На мой алтарь копье повесил он,
