там. Напротив, Клэр нравилась спокойная жизнь в маленьком городе.
Боль приносили воспоминания о последних двух годах жизни в Сьерре. И особенно – об одном дне двенадцать лет назад, когда Дуган Николс без всяких угрызений совести втолкнул свою молодую жену с чемоданом в автобус, даже не поцеловав на прощание. Клэр горько рыдала до самой Филадельфии, до пансиона тетушки Софии. Когда слезы иссякли, она дала себе слово, что не вернется в город, пока там живет Дуган.
И все же предложение тети Лилы было слишком соблазнительным, чтобы так просто от него отмахнуться. Немногим врачам, оканчивающим ординатуру, предлагали что-либо подобное. Дугана, возможно, вовсе и нет в городе.
– Он там? – спросила Клэр тетушку.
– О ком это ты?
– Тетя Лила! Я слишком устала, чтобы играть в игры. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.
– Если ты о Дугане, то – да, он остался здесь.
Дуган. Произнесенное вслух, это имя всколыхнуло горькие переживания. Да как она может думать о возвращении в город, когда там он – живое напоминание о боли, которую трудно выдержать.
– Значит, и разговора быть не может.
– Поверить не могу! – воскликнула Лила. – Как ты можешь из-за мужчины упустить шанс, который выпадает раз в жизни? Ты же через пять лет будешь богатой женщиной! Клянусь тебе, Клэр Линвуд, откажешься – будешь жалеть всю жизнь.
1
В Сьерре ничто не изменилось. Сухой июньский ветер так же нес по улице песок, мел им по улице, вдувал в закрытые окна и двери. Казалось, он старается, чтобы у Клэр перехватило дыхание.
В узкой полоске тени, защищавшей от полуденного солнца, у здания банка на старой скамье сидел Эберт Морган. Совсем как прежде, он вырезал ножом с костяной ручкой фигурки животных.
Хотя Клэр старалась отогнать навязчивые воспоминания, сердце ее невольно сжималось от того, что Дуган Николс находится всего в десяти милях на восток отсюда. Сейчас он, наверное, гордо восседает в седле на своем Аполузе или обрабатывает жалкий клочок земли, оставшийся от огромной фермы деда. Она почти видела бисеринки пота на его бронзовой груди, чувствовала твердость мускулов под тугими джинсами. Она вспомнила, как любовалась им, гордилась, как ее тянуло к нему. Они были счастливы, очень счастливы, пока Анжела своим коротеньким, на несколько часов, появлением на свет не разбила всю их жизнь на «до» и «после».
Анжела… Клэр с трудом сдержала слезы.
Уезжая из Филадельфии, она поклялась, что не даст старым воспоминаниям терзать себя. Нужно попробовать методику отчуждения от болезненных переживаний, которой их учили в институте. Она – врач и должна уметь лечить боль не только чужого, но и своего сердца.
Воспоминания воспоминаниями, но, если удастся убедить попечительский совет, что она, выросшая здесь, лучше претендентов со стороны, ее мечта станет реальностью. Можно будет заниматься медициной так, как мечтает любой доктор – один на один с больными, послав к черту страховые компании и бюрократов от медицины. В проекте контракта, который лежит у нее в кармане, записано, что врач не имеет права отказать в лечении никому из местных жителей, независимо от финансового положения пациента.
Нужно только усыпить старые воспоминания…
Едва она вышла из машины, взятой напрокат, накрахмаленную белую блузку тут же запорошило песком. «Попробуй тут выглядеть прилично», – подумала Клэр, потянувшись за чемоданом и медицинской сумкой.
– Клэр, дорогая! Честное слово, я не ждала тебя раньше завтрашнего утра.
Услышав голос тетушки, Клэр обернулась и оказалась в ее объятиях. Лила мало изменилась: те же лучистые глаза, седые волосы собраны в пучок.
– Одной ночи в Амарильо мне хватило, – сказала Клэр. – Все старые друзья разъехались, и я решила не задерживаться там. Тем более что не могла дождаться, когда увижу…
– Клинику.
– И тебя!
Клэр невольно бросила взгляд на дорогу, ведущую на восток, прежде чем сказала:
– Ты выглядишь прекрасно.
– Праведная жизнь и стаканчик вина на ночь, – ответила Лила без всякой иронии. – Ну да ладно, давай я уведу тебя с этого проклятого ветра, а то тебе придется лечить саму себя.
Тетя Лила, семидесятилетняя вдова, здоровью и энергии которой могли бы позавидовать женщины вдвое моложе, сунула большой и указательный пальцы в рот и лихо свистнула. В окне единственной в городе гостиницы показалась чья-то голова и тут же исчезла. Двухэтажное здание возвели в 1927 году, а с тех пор, как уехала Клэр, его немного перестроили.
– Этот Фред, – проворчала тетушка. – Ленивей его не найдешь.
Она направилась к гостинице, чтобы ударить в старинный колокольчик и вызвать рассыльного.
– Фред, – радостно пробормотала Клэр и приготовилась к теплым объятиям, которые были сейчас так нужны ей.
Но как только она увидела Фреда, счастливая улыбка сползла с ее лица. Милая небритая физиономия старика не выражала ничего, кроме равнодушия. Он бросил на Клэр мимолетный безразличный взгляд, коснулся шляпы, приветствуя ее, пробормотал что-то неодобрительное и принялся вынимать вещи из багажника. Клэр растерялась. Песок кружился вокруг ее ног и, казалось, царапал сердце. Что это? Сердечная встреча с человеком, которого она любила как родного? Человека, который был посаженным
