Я утвердительно кивнул.
— Я тоже знал, что земли меняют свои очертания и формы, но удивился, что короткоживущие люди как-то постигли это. Поэтому я прочел все внимательно и натолкнулся на любопытное предположение. Вы слышали, Рэнди, про озеро Куивиэнен? Неужели? Хорошо учат в Шире. Так автор высказал предположение, что в результате подвижки плит воды этого озера собрались в той котловине, где сейчас озеро Нурнен.
— Вот это да! — ахнул я.
— И тогда у меня появилась мысль — когда-нибудь побывать на этом озере. Мне казалось почему-то, что любой эльф узнает воды озера Куивиэнен даже в пробирке.
— И вы… проверили? — с замиранием сердца спросил я.
— Проверил,— досадливо махнул рукой Келеборн.
— И… как? Подтвердилось?
— Неважно. Просто я понял, что даже если Нурнен действительно образовался из Куивиэнена, то никто уже не увидит тех вод и берегов. Более того, не увидит даже звезд, что светили пробудившимся Квэнди.
И тут его рассказ перешел в тихую печальную песню. А я все смотрел назад — там над Нурненом крутились и разлетались огни, метались лучи, гремели пушки и дискотеки, светилась и гасла на миг реклама… Фестиваль имени Гэндальфа был в разгаре.
Я проснулся и никак не мог понять, где нахожусь. Субстрат колыхался, было очень жарко, земля виднелась довольно далеко внизу. А, да это же мумак! Мумак-трофи! При попытке сесть оказалось, что я принайтован к столбам беседки четырьмя углами покрывала. Отвязав один, вылез и огляделся. Махут дремал на слоновьем загривке, Келеборн, видимо, спал в тележке — зеркальная крыша закрывала его от меня. Слон целеустр мленно топал по пустыне. Как бы слезть в тележку, думал я. Где там ихние холодные напитки? К тележке со спины мумака вела более крепкая лесенка, и она же служила оглоблей в упряжи. Я весь упрел, пока слез, руки-ноги дрожали — высоко, узко, да на ходу… Не для меня все это. Ввалился в повозку, огляделся — ага, вот холодильник… А вот и эльф.
Уполовинив все жидкости, я уселся поудобнее. Келеборн спал. Скорее бы оазис, что ли… Пустыня состояла из песка и глины с солью, не было видно даже саксаула. Я заскучал по умыванию и завтраку. Потом стал вспоминать вчерашний день и вечерний разговор Что-то царапало, не давая признать картину мира завершенной. А, вот оно! Почему он ждал двадцать лет, чтобы проверить идею про озеро? Ведь не мой же проезд через Лориэн был решающим фактором? (Я не хотел себе льстить, но версия соблазняла.) Тут зашевелился эльф. Посмотрел на меня, потянулся, заняв тележку по диагонали, сел. Еще посмотрел. Хмыкнул:
— Ну, Рэнди, спрашивайте. Вижу. Согласен отвечать.
Я подал ему бутылку с лимонадом и сказал:
— Почему только сейчас поехали?
Келеборн опять принял давешний довольно-радостный вид. Он удовлетворенно вздохнул, открыл бутылку и вылил содержюимое в глотку винтом. Я думал, так умеют только в Шире. Он развесил конечности по тележке и сказал:
— Семью отправил — и поехал.
— К-к-как семью?!
— Да очень просто. Моя внучка вышла замуж за этого человека — короля Арагорна. Прожили они вместе сто двадцать лет. И встал вопрос — что ей делать теперь, когда муж умер, дети выросли, Галадриэль и Элронд ушли… Она, бедняжка, думала, что я тоже ушел, когда пришла в Лориэн и никого там не застала. А я просто жил в Ривенделле, потому что там было довольно много наших. И годы шли незаметно, и вот случайно я услышал птичьи разговоры, что на Керин Амросе лежит спящая красавица, и цветы скрывают ее ото всех, кто проходит мимо. Тут я почуял неладное. Ривенделл к этому времени почти опустел — все двинулись на Запад, кто через Гавани, кто через Андуин и Итилиэн. Внуки тоже ушли. И вот я пошел обратно в Лориэн, и на указанном месте нашел Арвен. То есть нашел ее тело, а где была ее душа — мне и сейчас неведомо. Она была живая, но ничего не чувствовала, и разбудить ее я не смог. Потом я узнал из летописи, что она отдала свое место на корабле Фродо Бэггинсу. И вот с тех пор я жил в Лориэне и стерег Арвен Андомиэль.
— Но… что же дальше? Куда она делась?… раз вы не в Лориэне, так и она…
— Этой весной мне прислал письмо Кирдан Корабел из Гаваней. Он писал, что отправит письмо наобум, по старому адресу, потому что по его данным, никого из эльфов не осталось в Средиземье, кроме него да меня. А он очень стар. Он хотел уйти на Запад, пока его не прибрал Мандос. Окна его хижины выходили на рыбно-грузовой порт. И он предлагал мне поторопиться, если я не возражаю. Вот тогда я решился. На вокзале взял билет в одноместное купе до Гаваней, купил баул — знаете, как у всех айзенгардцев, здоровенный, капроновый, — согнул Арвен втрое, упаковал и сел с ней в вагон. Ей было все равно. Проводника я не пускал. В Гаванях пришел на Морскую, 13 — кстати, запомните для вашего Матомария адрес, там жил Кирдан и осталось много интересного. Ключ под ковриком. Мы поправили корабль, я отнес туда Арвен и письмо жене. Кирдан простился со мной… навсегда, я полагаю. В письме я попросил Галадриэль позаботиться о девочке — все-таки там и она, и Элронд, и Гэндальф, и Келебриан… Дочь, правда, не сильная волшебница, она пошла в меня, а не в жену. Но все же… Да. И еще я просил Галадриэль извинить меня, что не приду в Аман: хорош был бы я король, если бросил бы даже самого распоследнего своего подданного. И каков я был бы дедушка, если покинул бы несчастную внучку? Да с таким пятном на совести и в Амане успокоения не найти…
— Неужели Галадриэль не сможет попросить за вас?! — вырвалось у меня.
— Если бы вы, Рэнди, внимательно читали сказки, то знали бы, что исполняются не больше трех желаний. Галадриэль очень могущественна и влиятельна, поэтому у нее были в запасе именно три желания. Другим и этого не дано. Первое она истратила на гнома Гимли, сына Глоина, чтобы Леголас мог взять своего друга в Валинор. Второе, как я полагаю, пошло на Сэмвайза Гэмджи — с той же целью. И вот третье желание: воссоединить тело и душу Арвен. Все-таки ни я, ни Элронд никогда до конца не одобряли этого брака, и в конце концов она тоже пожалела о своем решении… в отличие от Люзиэн.
Я сидел, как оглушенный. Даже необычное произношение имени Лучиэнь не вывело меня из ступора. Значит, Сэм все-таки ушел за Море. Все заняли чужое место — и крайним остался Келеборн! Мне стало так за него обидно, что на глаза навернулись слезы, и я прикусил губу до крови. Что же я могу сделать для него, чем помогу? Попросить у Оле ракету? Как попасть в этот Валинор? Как убедить их там, чтобы забрали Келеборна к себе? Голова трещала и разрывалась от мыслей. Среди них была и такая: 'Вот уж Трофи рванет в Гавани! Экспонат: в этом бауле была вывезена на Запад первая королева династии Тельконтаров Арвен Андомиэль!' Тут я не сдержался и заплакал, как последний идиот.
Путешествие наше проходило дальше безрадостно. Я впал в депрессию, чудовищная несправедливость давила меня. Мысли метались все по тому же кругу, и выхода никакого не было. На ночь эльфу приходилось заколдовывать меня, иначе в первом же поселке я был бы госпитализирован в палату для буйных. Во сне все становилось на места, все гуляли по облакам и радовались исполненным желаниям. По утрам действительность набрасывалась на меня, как спецназгул с дубиной, и опять втягивала в эту безумную круговерть. Одно только радовало меня — ветер все время аккуратно дул с Запада. Келеборн сказал, что это там о нас думают. Если бы я все время икал, мне было бы легче поверить. Кроме того, все, кто в принципе мог обо мне вспомнить, и так находились к западу от ордорских пустынь.
Постепенно к моим заскокам добавилось чувство вины перед эльфом — он все время суетился со мной, пытаясь как-то поддержать. Я вбил себе в башку, что порчу ему интересное путешествие, ведь он уже отплатил сторицей за всю мою возню с ним по пути до Нурнена. Особенно Келеборна беспокоило то, что я перестал есть. Меня это слегка удивляло, но собственные запасы на боках у меня еще оставляли шанс выжить. Я приписывал отсутствие аппетита жаре. У эльфа были какие-то свои соображения, однако он держал их при себе. Так мы дотрюхали до речки Харнен и стали спускаться вдоль нее к судоходному участку. В этих местах, по крайней мере, была трава и какие-то ивы по берегам. Но мне уже надоело путешествовать, я хотел домой, в Дориат. Прихватить туда Келеборна, поселить на одном из мэллорнов, а
