него и начал махать фуражкой. Поручик Хорошкевич оглянулся назад. По–видимому, кто?то сзади, у нашего бронепоезда, дал ему сигнал. Он четко откозырнул, повернулся и, как на параде, спокойно и чинно зашагал в сторону врага.
Я долго смотрел, как на его плечах поблескивали золотые погоны. Командир бронепоезда полковник Козьмин был уже на головной площадке и внимательно смотрел в бинокль в сторону красных. Я еще раз проверил целик моего «виккерса». Мои пальцы были готовы поднять предохранитель и нажать на спуск. Хорошкевич поднялся на паровоз, который сразу же, дав короткий свисток, стал отходить задним ходом. Мы ожидали его возвращения через пять–шесть часов, но время шло, стало темно. Выставили усиленные караулы в направлении противника, придав им даже легкий пулемет «льюис». Вся команда бронепоезда была в полной боевой готовности. Я так и остался сидеть в своем «седле» в пулеметной башне. Дремал, положив голову на руки, лежащие на пулемете.
Вдруг я проснулся от какого?то шума. Прислушался. Да, это было попыхивание приближавшегося паровоза. На бронированных площадках сразу все зашевелилось. Доносились голоса людей, быстро идущих навстречу паровозу. Ночь была темная. Время — 2 часа. Слышно было, как паровоз остановился. На «той» стороне — тоже шум голосов. Затаив дыхание, мы ждали, вглядываясь в темноту. Наконец я услышал шаги идущего с «той» стороны. Он шел прямо по полотну, щебень насыпи хрустел под его ногами. Напряжение росло. Наконец кто?то, не выдержав, крикнул:
— Поручик Хорошкевич?
— Я, — ответил знакомый, бодрый голос.
Несколько человек бросилось к нему навстречу. Возвращались уже группой. Хорошкевича засыпали вопросами. Разобрать, о чем говорили, было трудно, но все же услышал громко сказанную Хорошкевичем фразу:
— Расскажу обо всем после доклада генералу Шифнер–Маркевичу и старшим начальникам.
Я знал, что поезд генерала стоит где?то позади нашего бронепоезда. Прошло не более получаса, и наш командир полковник Козьмин вернулся и приказал выстроить всю команду бронепоезда. Чуть брезжил рассвет. Полковник Козьмин начал:
— Дело в следующем: договориться с «зелеными» невозможно. Во–первых, штабы их уже не зеленые, а красные. Поручик Хорошкевич фактически говорил с представителями красного командования. У них красные звезды на фуражках. У Хорошкевича сразу же отобрали шашку и револьвер. Предложили следующие условия: сдать им все бронепоезда и оружие, а затем нас безоружных они, под «честным словом», проведут к ближайшему порту, где нам будет представлена возможность вызвать транспорты из Крыма. Конечно, такие условия для нас были неприемлемы. Поэтому генерал Шифнер–Маркевич, в согласии с генералами Писаревым и Покровским, приказал немедленно попытаться прорваться с боями в Туапсе. Начинаем наступление через час. Мы откроем огонь по «красно– зеленым» немедленно, чтобы их отогнать, а нашим саперам дать возможность восстановить путь. Приказ об открытии огня я дам тремя гудками с паровоза. А сейчас все по местам. Приготовиться к бою!
Мы все воспрянули духом. Стало еще светлее. Я уже мог различать какие?то тени на «той» стороне. С нашей пулеметной площадки можно было стрелять вперед из двух башен. Вот поднесены ленты с патронами. Вторые номера готовы. Ждем, затаив дыхание. Вдруг ночную тишину прорезали три коротких гудка с нашего паровоза. Я сразу же вжал пулеметный курок, дал короткую очередь. Оглушительный выстрел из головного орудия. Прямой наводкой. Разрыв. За ним другие выстрелы и разрывы. Такой усиленный огонь продолжался минут пять. Затем последовал приказ «прекратить огонь», и наша разведка с офицером и легким пулеметом «льюис» почти бегом направилась в сторону противника.
Там все бросили, даже пушку. Бежали, Наши саперы быстро привели в порядок разобранные рельсы, и с первыми лучами солнечного утра наш бронепоезд осторожно проходил уже по восстановленному участку. Как только прошли этот участок, сразу прибавили ход. Головным шел наш бронепоезд «Генерал Дроздовский», за ним «Степной», дальше — другие бронепоезда и составы с отступающими частями Кубанской армии и других частей, которые оказались в мешке в районе станицы Белореченской. Почти весь день мы шли полным ходом, не встречая сопротивления. Маленькие станции пустовали — железнодорожники говорили нам, что красные быстро отходят и, по–видимому, накапливают силы у Ходыженской, сразу за первым туннелем.
Не хочется думать о туннелях: красные их наверняка завалят. В особенности же сеть из трех туннелей на самом перевале Гойтх–Индюк, через который железнодорожный путь делает полную петлю. Около 2 часов дня заметили впереди дымок паровоза. Оказалось, что это неприятельский «самодельный» бронепоезд. Он открыл по нам огонь. Убавив ход, мы пошли на сближение. Остановились и открыли огонь. Неприятель стал быстро отходить.
Настроение у нас было прекрасное. Единственно нехорошо было то, что мы оторвались от своей базы, которая двигалась где?то далеко позади, в длинном караване других составов. Но это нас не особенно смущало, так как мы имели на площадках двойной комплект боеприпасов. С едой же было хуже. На каждой станции приходилось выскакивать и добывать яйца, хлеб, молоко, сало. Местное население, главным образом казачки, были приветливы и еду давали охотно. Вечерело. Местность становилась сильно гористой. Двигались очень медленно, боясь испорченного пути. С командирской площадки передали, что недалеко первый туннель.
Вдруг бронепоезд резко затормозил. Приказ — выставить дозоры с обеих сторон вдоль пути, держать пулеметы в полной боевой готовности. В туннель послали разведчиков. Те вернулись через час и доложили, что в туннеле завален товарный вагон, а к его буферам, смотрящим в нашу сторону, наспех привязаны два трехдюймовых артиллерийских снаряда. Наши артиллеристы весьма развеселились, услышав про такое «грозное» изобретение красных. Второй такой же разведывательный отряд был послан с заданием подняться на гору над туннелем, спуститься вниз и посмотреть, что делается на станции Ходыженская, в непосредственной близости от выхода из туннеля. Снова наступила тревожная ночь ожидания в полной боевой готовности. Опять я остался сидеть в седле пулеметной площадки и дремал.
Разбудили меня звуки пулеметной очереди, раскатившиеся эхом в горах. Я понял, что это, по–видимому, было столкновение нашей разведки с красными по ту сторону туннеля. Но едва я об этом подумал, как по горам прокатился гром — то ли взрыва, то ли столкновения поездов, так как слышны были повторяющиеся удары железа о железо. Грохот раскатов, повторяемый горным эхом, продолжался более минуты. Явно это не был одиночный взрыв, а нечто похожее на завал моста или виадука.
Вся команда бронепоезда, кроме караульных, выскочила на полотно. Мы не понимали ничего и только тревожились за судьбу разведывательного отряда. Прошел час. Наконец на горе, над туннелем, послышались голоса. Это возвращалась наша разведка. Начальник разведки рассказал, что произошло. Когда разведчики перешли через перевал над туннелем, перед ними открылся вид на ст. Ходыженская, ярко освещенную, со множеством солдат на ней — «красно–зеленых». Начальник разведки, минуя станцию, повел своих людей к будке стрелочника при выходе из станции. Тихо подкравшись к будке, разведчики зажали рот стрелочнику, перерезали телефонный провод, ведущий на станцию, и затем допросили его о том, что там происходит. Стрелочник не сразу сообразил, что мы белые. По–видимому, это его не испугало. Он сказал, что на станции скопилось множество «красно–зеленых» и ожидается прибытие целого состава с подкреплением.
— Этот состав должен подойти сюда через несколько минут, уже открыт семафор, — сказал будочник. — Да вот идет…
И действительно, разведчики услышали шум приближающегося поезда. Надо было принимать какое?то решение. Начальник разведки взял у пулеметчика «льюис». В этот момент поезд медленным ходом подходил к будке стрелочника. Впереди шла бронепоездная площадка, с орудием, за ней классный вагон, затем паровоз и длинный состав товарных вагонов. Все происходило так быстро, что разведчики сначала как бы растерялись, не зная, что им делать. Но офицер с ручным пулеметом в момент, когда мимо проходил паровоз состава, дал очередь по будке машиниста.
— Тут произошло нечто невообразимое, — рассказывал нам
