Петровна. – Они сказали, что вы пошли погулять. Получается, мои бездельники ездили на вашу дачу, а вы, хозяйки, остались в городе?
– Мы не к нам на дачу ездили, – тут же нашлась Кисонька. – Нас пригласил один хороший знакомый.
Вадька подумал, что по большому счету она говорит чистую правду, за последнее время они и впрямь хорошо познакомились со Спецом.
– Даже если так, записку можно было оставить? – Мамины губы неожиданно задрожали, она всхлипнула. – Конечно, моих детей не волнует, что я тут с ума схожу, что я уже все больницы обзвонила, – из ее глаз покатились крупные слезы, она повернулась и ушла на кухню. Вадька с сестрой бросились за ней.
– Мам, ну мамочка, не плачь, ну пожалуйста, – в два голоса бормотали они. – Прости, пожалуйста, мы не подумали, – они действительно чувствовали стыд, словно и впрямь могли при похищении выкроить минутку, чтобы черкнуть записку.
– Вы пользуетесь тем, что у меня много работы, что я редко бываю дома, и ведете себя безобразно, – продолжала свой обличительный монолог мама. – Учителя жалуются! К Вадькиным прогулам все уже привыкли, они ему хоть учиться не мешают, но теперь и Катя за то же принялась! Пропускаешь занятия, на уроках мечтаешь неизвестно о чем, домашнее задание не сделано! Мне учителя звонят!
Вадька кинул на сестру уничтожающий взгляд. Прячась от обличающих глаз брата, Катька повисла у мамы на шее, тычась носом в плечо словно щенок. Вадька поглядел на нее с завистью. Ему тоже ужасно хотелось прижаться к маме, но мешали торчащие в коридоре зрители, при которых надо сохранять мужское достоинство. Только сейчас, глядя на плачущую маму, он ясно понял, что мог бы больше никогда ее не увидеть. Не выдержав, Вадька все-таки потерся щекой о мамину ладонь. Наконец мама успокоилась настолько, что обратила внимание на переминающихся у входа смущенных гостей.
– Хотела вас отругать как следует, ради ребят прощаю, не слушать же им наши ссоры, – вздохнула она, вытирая слезы. – Приглашайте друзей в комнату, я сейчас пирог нарежу.
Вадька облегченно перевел дух. Стоило выдержать любой скандал, лишь бы мама не узнала, что ее дети побывали в лапах преступников. Всей гурьбой сыщики ввалились в Вадькину комнату. Вадька с радостным чувством узнавания глядел на свои вещи, ему казалось, что он не был здесь целый год. Он ласково погладил оставленный ноутбук, и пока гости усаживались, а Катька ходила за чашками, включил компьютер и принялся изучать поступившую почту. Вдруг он издал приглушенный, но такой выразительный стон, что все немедленно сорвались с мест и столпились у Вадьки за спиной, слушая, как Кисонька читает через его плечо потрясающий текст. В компьютере болтались три сообщения от Большого Босса. Вадька открыл первое, отправленное еще вчера вечером. В нем говорилось:
«Дорогие друзья, мои источники сообщили, что завтра на аукционе „Сотбис“ будет выставлена большая коллекция деревянной мебели. Среди заявленных к продаже предметов есть несколько, чье описание полностью совпадает с украденными у старой леди, которую вы опекаете. Если вы сумеете отправить мне по факсу фотографии исчезнувших предметов и копии полицейских протоколов о похищении, я смогу остановить аукцион. Потом можно будет ходатайствовать через посольство о возвращении имущества владельцу. С нетерпением жду вашей информации, и помните, что продажа с аукциона обратной силы не имеет».
– Что значит «обратной силы не имеет»? – спросила вернувшаяся Катька.
– Значит, если продадут, то все, с концами, покупатель уже Грезе ничего не отдаст, – пояснил Сева.
Вадька между тем открывал второе сообщение, датированное сегодняшним утром:
«Друзья, я не имею от вас никаких известий. Неужели вы потеряли интерес к расследованию? На случай, если вы не получили мое первое письмо, повторю: сегодня на аукционе продадут мебель, украденную у вашей старухи. Я могу помешать продаже, если у меня будут документы из полиции о похищении и фотографии предметов коллекции. Торопитесь, время дорого!»
Дрожащей рукой Вадька щелкнул мышью на третьем сообщении, пришедшем всего десять минут назад. Там была лишь одна фраза:
«Где вас черти носят, аукцион начнется через двадцать минут!»
Ребята испуганно переглянулись: неужели все их усилия окажутся напрасными? Путаясь в английских словах и временах глаголов, Вадька лихорадочно отстучал:
«Были похищены, не могли связаться. С нашей стороны преступники задержаны. Сейчас они в милиции. Мы готовы на все ради возвращения антикварной мебели. Что нужно делать?»
Нажатием мыши Вадька отправил сообщение, и ребята замерли, ожидая результата. Ответ пришел незамедлительно, видимо, Большой Босс все это время не отрывался от компьютера:
«Вас похитили? Потрясающе! Потом расскажете подробности. Аукцион сейчас начнется, и задержать его уже нет возможности. Однако я нахожусь на связи с их компьютером, и если, пока длятся торги, вы все-таки успеете отправить мне цветные фото предметов из пропавшей коллекции и бумаги из полиции, я постараюсь что-нибудь придумать».
– У Грезы есть фотографии, все настоящие коллекционеры снимают свои сокровища! Я знаю, альбом лежит в книжном шкафу! – торжествующе воскликнула Кисонька, но ее тут же заглушил громкий восторженный Муркин вопль.
Размахивая мобильником, Мурка кричала:
– Я дозвонилась и узнала! Майор Владимиров вернулся, его с дачи ради Спеца вызвали!
Вадька понял, что дело надо брать в свои руки:
– Кисонька, быстро на квартиру Грезы Павловны, хватаешь альбом, едешь в офис к отцу, добираешься до факса и пересылаешь все Большому Боссу. Я, Мурка и Сева мчимся к майору, он человек понимающий, поможет.
– А мы? – жалобно спросила Катька, обнимая гуся. Вадька хотел по всегдашнему обыкновению рявкнуть: «Мала еще!», но потом замялся, на мгновение задумался и тяжко вздохнул:
– Ладно, поедешь с Кисонькой, вдруг ей что понадобится. Встречаемся в офисе вашего папаши.
Они ринулись к двери, лишь Вадька задержался на мгновения, чтобы напечатать и отправить всего одно слово: «Жди!»
– Вот и пирог! – радостно объявила Надежда Петровна и замерла в немом изумлении. Комната была пуста, только слабо гудел оставшийся включенным компьютер и поскрипывала распахнутая входная дверь.
Глава 23. Детективное агентство «Белый гусь»
Занятия в школе закончились неделю назад, и впереди были долгие счастливые каникулы. Компания разъезжалась на лето. Вадьку и Катерину мама отсылала к бабушке в деревню, Севка устроил себе месячный отпуск и вместе с отцом и братьями отправлялся в байдарочный поход, а Мурку и Кисоньку родители везли в круиз по Средиземному морю. Но перед расставанием им предстояло еще одно весьма торжественное событие: обед у Грезы Павловны. Еще три дня назад каждый получил изящно написанное приглашение, в котором указывались точный день и час. Севу и Вадьку изрядно смутила фраза «форма одежды парадная». Девчонки объяснили, что можно надеть темные брюки и белую рубашку, но при этом совершенно обязателен галстук. Парни совершили набег на гардероб Севиного отца и выгребли все имевшиеся у него галстуки. В наличии оказалось только три штуки: вполне обыкновенный широкий синий галстук в темно-зеленую полоску, изящный черный галстук бабочкой, в котором много лет назад Севин папа женился на Севиной маме, и наконец некое чудо ядовито-розового цвета, украшенное оранжевой обезьяной. Сева на правах хозяина захапал единственный приличный галстук, оставив Вадьке выбирать между бабочкой и розовым кошмариком. Подавив нестерпимое желание напялить на себя галстук с обезьяной и как следует напугать Грезу Павловну, Вадька остановился на бабочке.
Теперь, свежеподстриженный и облаченный в хрустящую от крахмала белую рубашку, чей воротничок немилосердно тер шею, он восседал за новеньким обеденным столом в шестиугольной комнате старушки и сам себе напоминал солиста, сбежавшего из хора мальчиков. Рядом, чинно сложив ручки, устроилась наряженная в красивое голубое платье Катька. Со времени их побега из бандитского логова сестра пребывала в непроходящем восторге перед Кисонькой, и Вадька с каждым днем замечал в ней все больше черт рыжей фифы. Его это и радовало и приводило в ужас. С одной стороны, Катька стала лучше себя
