четко говорил, что где-то у двери есть еще человек.
Незнакомец резко обернулся и, как оказалось, вовремя… Прямо за ним стояла женщина с перекошенным лицом. Она пыталась снять со стены алебарду – увесистый топорик времен Ивана Грозного. Еще секунда, и гость получил бы удар под ребро… Он бросил молоток, ударил ногой Рыжова и рванулся к выходу, отпихивая Эмму Исааковну. Но та вцепилась в него, пытаясь дотянуться до лица.
После легкой потасовки нападавший убежал. Он не был спортсменом, но он был моложе Эммы Исааковны и сильнее ее.
Госпожа Рыжова подползла к мужу:
– Захар, ты еще живой? Как ты себя чувствуешь?
– Нормально… Только я волнуюсь – почему этот тип с пуделем опять к нам пришел?
– Не волнуйся, Захар, больше он не придет. Он меня испугался.
– Согласен, Эмма. Я – единственный, кто тебя не боится… Послушай, родная, позвони Варваре. Пусть она уже приведет сюда своих сыщиков.
Эмма Исааковна дотянулась до телефона и набрала номер.
– Это Варвара?.. Так вот слушай! Все случилось, как я и думала. Бандит пришел еще раз, но уже без собачки. Вместо пуделя у него был молоток… Он пришел и почти убил моего мужа… Нет, не надо никакой милиции! Захар не хочет… Конечно, он живой! Но вся голова разбита вдребезги!.. Приезжай! Я оторвала у бандита часть тела… Нет, не эту! У меня в руках его усы…
Улица Шаболовка, это не центр Москвы, но и не задворки… Иосиф Собакин жил в старом доме, в квартире, которую когда-то получил его отец – тогда еще профессор Трофим Собакин.
Когда отец стал академиком, он переехал в новый дом на площади Гагарина, а эта квартира в кирпичной пятиэтажке осталась его детям – Иосифу и Софье…
Потом, уже в начале перестройки Софья собралась выйти замуж. И академик Собакин выбил для любимой дочки квартирку на Донской улице… Но со свадьбой что-то не сложилось, и обиженная на всех мужчин Софья Трофимовна стала жить одна, изредка навещая отца и брата. Оба жили близко от нее – десять минут пешком…
Варвара не стала скрывать, что она сотрудник детективного агентства. Врать можно, но кому-то другому… Внучка купца не может не знать про эту красивую историю. Сначала страстный роман с подарками от Фаберже, потом очень яркая любовь Степана и Фаины, а в конце – пожар революции… Нет, врать Софье Трофимовне не надо. Можно не все ей говорить.
Они созвонились заранее, и хозяйка встречала Варвару, как дорогого гостя. Она накрыла стол со свечами, с фамильным серебром и с вином в хрустальном графине.
– Я понимаю, Варя, что у вас какое-то дело, но я так люблю гостей… А они ко мне редко ходят.
– А ваш брат?
– Осип?.. Это единственный, кто приходит. Но только раз в год – на мой день рождения… Давайте, Варя, посидим, поболтаем, а уж потом о делах.
Софье Трофимовне недавно исполнилось пятьдесят. Она числилась редактором в издательстве, но работала на дому, пересылая результаты по электронной почте… Обстановку в квартире можно характеризовать одним словом – эклектика. Или – дикое смешение разных стилей и эпох.
В гостиной вдоль стены стоял кожаный диван с круглыми подлокотниками, с высокой деревянной спинкой, с узким зеркалом и полочкой наверху. Эта вещь из сталинских времен… Ближе к окну – массивный буфет от эпохи Николая Второго… Югославские книжные шкафы – это начало семидесятых, стиль раннего Брежнева… Компьютерный столик и электроника не нем – это наше время… Только от Хрущева ничего не осталось. Его мебель была хилой, куцей и на тонких ножках – все уже развалилось!
Варвара начала разговор от буфета. Она предположила, что эта вещь досталась хозяйке от дедов- прадедов.
– Угадали, Варя!.. Мой дедушка был купец первой гильдии. По нашим временам – это, как владелец сети супермаркетов… И имя у него было красивое – Степан Елисеевич.
– А Елисеевский магазин, это не его?
– Нет, Варя. Это из другой оперы… У деда были магазины на Мясницкой, на Балчуге, в Зарядье, в Марьиной роще… И квартира у нас была на Мясницкой, там, где Банковский переулок выходит на Кривоколенный.
– Значит, буфет оттуда?
– Нет, Варя. В смутные времена городскую квартиру разграбили… А буфет – из дачной мебели. У нас сохранился домик в Малаховке… Вы, Варвара, сказали, что вы из детективного агентства. Значит, вы юрист?
– Нет, я – сыщик.
– Неважно! Я прошу помочь мне… Недавно умер мой отец. Нотариус сегодня позвонил и сказал, что в пятницу собирает по поводу завещания. А я в этих тонкостях не разбираюсь… Мне бы наш дом в Малаховке получить.
– А есть еще наследники?
– Есть… Мой брат – Осип Собакин… Иосиф Трофимович…
Хозяин указал Олегу на кресло, а сам сел на диван.
– Вы считаете, Олег, что у меня странное имя?
– Нет, нормальное имя…
– Нет, я вижу, что вы так считаете!.. Я, молодой человек, родился при Сталине! И мой отец только начинал карьеру ученого. А его отец был почти буржуй – бывший купец Первой гильдии… Вот и пришлось ему проявить лояльность – назвать меня именем вождя.
Иосиф Трофимович гордо посмотрел на Крылова, закинул ногу на ногу и взял со стола трубку с длинным мундштуком. Он был в домашнем халате и пушистых тапочках… Если бы не тельняшка, то Собакин был бы похож сейчас на помещика. Что-то среднее между Ноздревым и Маниловым.
– Вот такая моя судьба, молодой человек!.. Сейчас опять буржуи у власти, но я теперь пролетарий. Дед умер давно, отец недавно, а их внуки продолжают жить в этом бардаке.
Собакин наконец раскурил трубку, и комната наполнилась «чарующим ароматом» табака и вишневой косточки… Иосиф Трофимович, изображая полное наслаждение, откинулся на диванную спинку и зажмурил глаза.
Используя паузу, Крылов решил осмотреть комнату, которая выполняла роль гостиной… Если честно, то Олег имел слабую надежду увидеть на одной из полок всю псарню Фаберже… А почему бы и нет?
Нет, действительно! Собакины прятали драгоценности при тоталитарном режиме, а при Ельцине – выкопали псов и поставили на полку… Только, кто тогда чуть не убил антиквара Рыжова? И кто ездил в Париж, планируя контрабанду коллекции из России?
Даже беглый осмотр жилища убеждал, что Фаберже здесь не ночевало!.. Уж если сравнивать Иосифа с помещиками, то, судя по квартире, это был Плюшкин вместе с Коробочкой.
Нет, понятно, что жена Собакина уже месяц жила на даче. Понятно, что у холостяков бывает в доме беспорядок. Но не до такой же степени!.. Во всех шкафах, на всех полках, столах, стульях и прочих горизонтальных поверхностях лежали кучи мелких предметов быта. Носки, чашки, ремни, баночки, упаковки сухарей, платочки и очки.
Шедевры Фаберже тоже могли бы быть здесь, но найти их невозможно. Надо слишком глубоко копать!..
– Так вы сказали, Олег, что вы частный детектив?
– Да!.. Вот моя визитная карточка – агентство «Сова».
– Я пока не знаю, зачем я вам нужен, но вот вы мне очень нужны… Прямо сказать – зверь бежит на ловца!
– А что такое, Иосиф Трофимович? Рад буду вам помочь.
Собакин в последний раз затянулся вишневым дымом и начал длинный рассказ…
Отцу Иосифа на момент смерти было далеко за семьдесят пять. Возраст не самый преклонный, но никак не молодой… Все знали, что академик Собакин всю жизнь любил молоденьких женщин. Не девушек, которые кроме денег ничего не чувствуют. А таких – от тридцати до сорока! Тех, которые уже многое
