катастрофических. Не этим ли предчувствием грядущих событий можно объяснить странные прозрения писателей, относящиеся к революции? За сто лет до революции и того, что последовало за ней, Лермонтов написал пророческие строки:
Повторяю, это писалось за сто лет до «черного года», до свержения и убийства последнего российского императора вместе с его детьми и семьей, до массовых казней и лагерей. «И пища многих будет смерть и кровь».
Вспомним пророческие строки Достоевского из его «Дневника писателя» в 1877 году: «Предвидится страшная, колоссальная стихийная революция, которая потрясет все царства мира изменением лика мира всего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови.» И еще: «Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются…»
Причем писались эти пророческие строки за сорок лет до событий 1917 года, когда в общественной жизни не было, казалось, ни малейших признаков надвигающейся трагедии. Не удивительно, что последующие семьдесят лет к этим строкам новые властители России предпочитали не обращаться и не вспоминать их.
Все эти годы под таким же забвением и запретом находилась и пророческая антиутопия Александра Богданова «Красная звезда», в которой еще в 1904 году он предугадал не только черты надвигавшегося тоталитарного режима, но и даже его символику, вынесенную в заглавие романа.
Среди таких пророчеств и неслучайных совпадений есть моменты, когда русский человек не знает — плакать ему или смеяться. За полвека до революции сатирик Салтыков-Щедрин написал повесть «История одного города», где под городом Глуповым не одно поколение русских читателей узнавало страну, в которой они жили. Губернатор-тиран, повествует Щедрин, едва приняв власть над несчастным городом, отменил все праздники, оставив только два. Один отмечался весной, другой осенью. Именно так в первые же годы поступили большевики, отменив в стране все традиционные и религиозные даты, введя вместо них два праздника. При этом один отмечался весной (1 мая), другой осенью (7 ноября). Совпадения не кончаются на этом. У Щедрина весенний праздник «служит приготовлением к предстоящим бедствиям». У большевиков 1 мая всегда был «днем смотра боевых сил пролетариата» и сопровождался призывами к усилению классовых битв и к свержению капитализма. Иначе говоря, ориентирован на бедствия грядущие. Что касается осеннего праздника, то, по Щедрину, он посвящен «воспоминаниям о бедствиях уже испытанных». И словно нарочно — 7 ноября — праздник, установленный большевиками, был посвящен ими памяти своей революции и всего, что с ней было связано.
Кроме творчества, к измененным состояниям сознания можно отнести, очевидно, и некоторые фазы сна.
Исторические источники приводят многочисленные примеры снов, предрекших события, которые действительно произошли позднее. О таких фактах в своих «Жизнеописаниях» рассказывает Плутарх. О «вещих снах» повествуют Светоний и другие древние авторы.
Главное, что всегда вызывало интерес к снам, это вера в пророческий смысл, присутствующий в них.
Немало пророческих снов известно в истории России. Один из них связан с именем М. В. Ломоносова. Об этом сохранился рассказ его современника и друга, академика Штолина: «На возвратном пути морем в отечество из Германии единожды приснилось ему, что видит выброшенного, по разбитии корабля, отца своего на необитаемый остров в Ледяном море, к которому в молодости своей бывал некогда с ним принесен бурею. Сия мечта впечаталась в его мыслях. Прибыв в Петербург, первое его попечение было наведаться от архангелогородцев и холмогорцев об отце своем. Нашел там родного своего брата и услышал от него, что отец их того же года, по первом вскрытии вод, отправился по обыкновению своему в море на рыбный промысел; что минуло уже тому четыре месяца, и ни он, неже кто другой из его артели, поехавших с ним, еще не воротились. Сказанный сон и братние слова наполнили его крайним беспокойством. Принял намерение проситься в отпуск, ехать искать отца на тот самый остров, который видел во сне, чтоб похоронить его с достодолжною честию, если подлинно найдет там тело его. Но обстоятельства не позволили ему произвесть намерения своего в действо. Принужден был послать брата своего, дав ему на дорогу денег, в Холмогоры с письмом к тамошней артели рыбаков, усильно их в оном прося, чтобы, при первом выезде на промысел заехали к острову, коего положение и вид берегов точно и подробно им писал; обыскали бы по всем местам, и если найдут тело отца его, так бы предали земле. Люди сии не отреклись исполнить просьбы его, и в ту же осень нашли подлинно тело Василия Ломоносова точно на том пустом острове и погребли, возложив на могилу большой камень.
Наступившею зимой был он, Ломоносов, о всем оном извещен.»
Как и прямое знание, вещие сны нередко предваряют события трагические.
Известный русский церковный деятель Филарет, митрополит Московский (1782–1867), о дне своей кончины узнал во сне. Митрополиту приснился покойный его отец, который почему-то сказал ему:
— Помни девятнадцатое число.
Митрополит поведал другим свой странный сон. Смысл слов, услышанных им во сне, стал понятен через три месяца. Именно в день, который был ему назван, девятнадцатого числа, митрополит внезапно скончался.
О таком ясновидческом сне, предворявшем несчастье, сохранился хорошо известный рассказ Плутарха. Ночью накануне убийства Юлия Цезаря его жена Кальпурния проснулась в рыданиях — ей приснилось, будто она держит в объятиях убитого мужа. Ее тревога была столь убедительна, что Цезарь собирался было отменить в тот день заседание сената. Неизвестно, как сложилась бы римская история тех лет и последующая история Рима, если бы он послушался этого предвестья.
Сон, предсказавший ему смерть, видел и Авраам Линкольн… Президент находился в своей спальне, в Белом доме, когда, глубокой ночью, он, как показалось ему, внезапно проснулся. Громкий плач нескольких голосов, проникавший сквозь закрытую дверь, разбудил его. Выйдя из спальни, он пошел на эти звуки и оказался в Западном зале. Там посреди зала возвышался катафалк, и люди в трауре один за другим подходили к нему, чтобы проститься. Линкольну не было видно, кто лежал, на возвышении, и тогда он спросил одного из часовых, стоявших в почетном карауле, кто умер.
— Президент, — ответил тот. И добавил. — Он погиб от руки убийцы.
Через несколько дней он действительно был убит, и катафалк оказался расположен именно в Западном зале, так, как увиделось это ему во сне.
Судя по всему, к нам доходит лишь малая часть информации, приходящей из будущего по дорогам сна. Дело в том, что сны редко вообще остаются в памяти и становятся достоянием сознания. По наблюдениям исследователей, в среднем мы помним только один сон из ста, которые видим.
То, что мы забываем сны, не есть ли это неслучайный барьер, воздвигаемый нашим Я? Барьер, защищающий от информации, причастность которой не несет блага? О том, сколь насыщен информационный поток, исходящий из будущего и приходящийся на какие-то фазы сна, можно судить по результатам экспериментов. Когда исследователями было проанализировано около 600 снов, содержащих информацию о событиях, действительно произошедших впоследствии, их доля составила от 30 до 40%. К феномену ясновидческих снов относятся и факты, когда исследователи ответы на проблемы, которые мучали их, получали именно во время сна. Во сне Менделеев увидел периодическую таблицу, Карл Гаусс — закон индукции, а Нильс Бор — модель атома, открытие, произведшее переворот в современной физике. Показателен случай, происшедший с известным археологом Г. Гилпрехтом. Долгое время ему не удавалось
