другом сейчас не могу думать — на будущей неделе годовщина нашей свадьбы. Пятьдесят первая.
— О Боже! — воскликнула Ли. — Вы хотите сказать, что он погиб незадолго до вашей золотой свадьбы?
— Вот именно. Мы оба с нетерпением ожидали золотой свадьбы, и я к этому дню готовила ему сюрприз. Он все старался узнать какой. Мне надоело от него таиться, и я отправила его в пивную. Он послушался, пошел и… обратно не вернулся.
Ли смотрела на бедняжку сквозь слезы и ни слова не могла произнести.
— Никогда себе этого не прощу, — сказала миссис Хэллам. — Все мои мысли были только о завтрашнем дне. Зато теперь я твердо знаю: главное — сегодня. Но поздно. И всегда-то мы так.
Прошло несколько часов, а Ли все не засыпала. Из головы не шли слова старухи: «Все мои мысли были только о завтрашнем дне… главное — сегодня».
Бренда сказала: «Остается надеяться, что ты в ближайшее время выйдешь замуж за ее отца и окажешь на нее благотворное влияние».
Если бы она вышла за него замуж, когда он сделал ей первое предложение, то могла бы предотвратить нынешнюю беду. Но она отвернулась от Дэниела, и он в результате, не получая помощи ни от кого, делал одну ошибку за другой.
В конце концов Ли поднялась, накинула халатик и вышла в коридор. Комната Дэниела была рядом, и она вошла без стука, уверенная, что он не спит.
Дэниел сидел у окна. Он повернулся и уставился на Ли.
— Я пришла, чтобы кое-что сказать тебе, — начала она, но слова застряли у нее в горле. А как билось сердце! — Я люблю тебя, — прошептала она, и в ту же секунду его руки благодарно обвились вокруг ее талии.
Он положил голову ей на грудь, она нежно погладила его по волосам.
— Идем, любовь моя, — прошептала Ли, беря Дэниела за руку и ведя к кровати. Когда, утолив первый зов страсти, они обнялись, он прижал ее к себе с такой силой, словно хотел этим показать, что больше никогда не отпустит.
— Теперь я знаю всю правду о себе, — мрачно заявил он. — И она малоприятна. Я болван и сам оттолкнул Фиби от себя. Если она испортит себе жизнь, виноват буду я один. Помоги мне, Ли!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ли разбудил шум льющейся воды. Ага, Дэниел принимает душ. Она потянулась и зевнула. На душе у нее было спокойно и хорошо, как никогда.
Зазвонил телефон. Вспомнив, что Дэниел просил дежурного разбудить их, она сонным голосом сказала в трубку: «Благодарю вас».
— Дэниела Рейфа, пожалуйста! — холодно произнес женский голос.
Ли мигом проснулась.
— Сейчас он не может подойти.
Женщина на том конце провода раздраженно хмыкнула.
— Вечная история. Когда он нужен, его нет на месте.
— Простите, с кем я говорю?
— Меня зовут Кэролайн Дженкинс. Он оставил сообщение на автоответчике, просил позвонить. Передайте ему, пожалуйста, что я нахожусь по телефону: три, семь, девять…
— Минуточку. Возьму карандаш. Итак, три, семь, девять…
Кэролайн Дженкинс диктовала номер так медленно, словно имела дело с человеком слабоумным.
— Я пробуду здесь еще час. Обязательно передайте ему!
Положив трубку, Ли в недоумении смотрела на телефон, пока ее не осенило.
— Милостивый Боже! — воскликнула она. — Кэролайн! Да ведь это же мать Фиби.
Дэниел, обернутый полотенцем, вышел из ванной.
— Звонила Кэролайн. Говорит, ты оставил ей сообщение на автоответчике.
— Сперва позвонила она и оставила сообщение на моем автоответчике. Я вечером соединился с ней, но ее не оказалось дома, и тогда уже я в свою очередь оставил сообщение.
И он принялся крутить диск, набирая номер.
— Мне выйти?
— Зачем? Чтобы я мог откровенно поговорить с женщиной, которую более двух лет в глаза не видел? Останься, дорогая. Ты мне нужна… Привет, Кэролайн. Говорит Дэниел. По какому поводу ты звонила? — Из трубки вырвался визгливый женский голос, быстро-быстро что-то произносивший. Дэниел слушал, скривившись. — Да, видел, черт побери! — прорвался он наконец сквозь бурный поток речи.
Закрыв рукой микрофон, он повернулся к Ли.
— Кто-то показал ей заметку о Фиби, и она из себя выходит… Не надо читать ее мне, Кэролайн. Я и сам ее читал.
Тут он вздохнул и приложил трубку к уху Ли. Она услышала, как Кэролайн медленно, с чувством, выделяя голосом некоторые выражения, зачитывает заметку из «Женщин мира».
— Как ты мог допустить такое?! — взвизгнула она.
Дэниел горестно вздохнул.
— Как мог допустить? — прорычал он наконец. — Как мог допустить? Слушай меня, Кэролайн. Я ничего не «допускал». Это произошло, потому что должно было произойти. И знаешь, что я тебе скажу? Я доволен. Я всегда гордился тем, что наша дочка умница, а сейчас горжусь еще и тем, что она красавица. И она не только умная и красивая, но и в состоянии сама распорядиться своей жизнью, а не ждать, пока это сделаем мы. Последним я горжусь более всего.
И он швырнул трубку на рычаг.
Ли обняла Дэниела.
— А я более всего горжусь тобой!
Он поцеловал ее и в раздумье промолвил:
— По правде говоря, из желания перечить этой женщине я черт знает чего наболтал!
— Нет! — твердо заявила Ли. — Разозлившись, ты как раз говоришь правду.
Тут снова зазвонил телефон. На сей раз это был дежурный.
Быстро перекусив, они поспешили к автомобилю.
— Господи Боже мой! Не заводится! — в ужасе воскликнул Дэниел.
Он снова и снова поворачивал ключ, машина издала какие-то звуки, но так и не ожила.
— Попытайся теперь ты. — Он выскочил из машины, а через некоторое время, вернувшись, сообщил: — Я вызвал такси. Обещали приехать немедленно. Может, еще успеем.
Но такси пришлось ждать целых двадцать минут. И до Гретны ехали чуть ли не вечность. Дэниел то и дело поглядывал на часы и, судя по выражению его лица, уже больше ни на что не надеялся.
— Мы опоздали, — сказал он. — Вот сейчас они пошли на регистрацию. Когда мы приедем, все будет кончено.
Перед зданием стояла небольшая толпа, но Фиби и Марка не было. Значит, случилось наихудшее! Дэниел и Ли обменялись огорченными взглядами.
— Идут, идут! — прошелестела толпа. — Какая прелестная пара!
Новобрачные вышли, Дэниел и Ли при виде их вздохнули с облегчением.
— Ничего не понимаю. Они ведь были записаны первыми, — сказала Ли.
Она вошла внутрь и обратилась к служащей:
— Простите, эта свадьба была второй?
— Нет, сегодня — первой.
