Шурка прищурил глаза:
— А тут сало наше никто не стянет?
— Стянуть некому, а вот если дождь разойдётся или вода в реке поднимется, может залить. Караулить надо.
Шурка испугался, как бы его не заставили караулить, и стал всех уверять, что дождя не будет и коптильню не зальёт, она, мол, на бугорке.
— Не бойся, я буду дежурить, — сказал Петька. — Сейчас провожу вас и вернусь обратно.
Через щель ребята выбрались на берег и пошли к пещере. Горячий котелок несли по очереди. Потом хлебали суп и разговаривали о лабиринте Гаусса, о Жаргино, об умершем старике Костоедове, о смерти которого бандит не знает.
Когда начало темнеть, Петька собрался идти сторожить коптильню. Набросил на плечи старую курточку, взял в руки капкан:
— Поставлю его в щели. Утром, когда пойдёте ко мне, будьте осторожны, не попадитесь в него.
Тимка прошептал Петьке па ухо:
— Смотри, ночью река может ещё подняться. Если что, хватай сало и на уступ, который возле щели. Мы отсюда к тебе подберёмся, верёвки сбросим.
— Ладно.
— Я ночью тебя подменю.
— Не надо, зачем двоим мокнуть.
Петька вышел из пещеры и стал спускаться.
— Счастливо тебе, Петька, не трусь там! — крикнула сверху Таня.
Петька благополучно добрался до щели, протиснулся в каменный дворик. Сразу же зарядил капкан и осторожно поставил его в проломе. Костёр, на котором варили суп, прогорел. Угольки, подёрнутые пеплом, едва светились. Петька подошёл к коптильне, поднял плиту. В маленькой ямке сразу же вспыхнуло пламя, и от этого и дворик, и скалы потемнели. Петька сложил в ямку самые толстые сучья, забил плотно сырым мхом и опустил плиту. Наступающая ночь усилила звуки. Казалось, что река стала реветь громче, что волны по острову теперь бьют сильней. Несколько холодных капель упали Петьке на голую шею. Он посмотрел вверх: над скалами, по-видимому, нависла туча, потому что капли дробью барабанили по камням, зашипели на горячих плитах коптильни. Петька заметался. Бросился к пролому, но, вспомнив, что там капкан, отпрянул. Зашарил под скалой, пытаясь найти хоть какую-то выемку, куда, можно было бы забиться.
Дождь припустил. Петька нащупал нависший над землёй каменный козырёк, опустился на колени,Запив и жалила лицо. Острые камни резали ладони. Спина и ноги были уже мокрые, когда Петька залез в свою спасительную нору. Она была низкой и совсем короткой. Чтобы спрятать ноги от дождя, Петьке пришлось подтянуть коленки к подбородку. То ли от усталости, то ли от переживания у Петьки на глазах выступили слезы. А через минуту он уже спал.
Разбудил его холод. Петька протянул руку, нащупал выход, вылез наружу. Дождя не было. Трясясь от озноба, стал искать коптильню. По запаху нашёл её. Камни были тёплые, даже горячие. Петька лёг на спину, во всю длину коптильни. Лежал долго, пока не перестали стучать зубы. Потом перевернулся на живот, прижался ухом к тёплому камню и спокойно задремал.
Петька не видел, что из-за глыбы, лежащей недалеко от коптильни, за ним наблюдают маленькие немигающие глаза.
ЦЕНТРУ (ИЗ ТОКИО)
В Пограничненском укрепрайоне 122 дота, 131 дзот. Двадцать шесть километров противотанковых рвов. Схема передана мною по «Омеге».
Операцию «Феникс» Берлин по требованию японцев отложил на неопределённый срок. Японцы требуют от немцев присылку особого самолёта, способного делать беспосадочные полёты из Маньчжурии к Байкалу и обратно. Взлетая с особых секретных аэродромов, он будет сбрасывать диверсантов в районы Забайкальской железной дороги. Он же забросит группу «Феникс».
Петька закашлялся и проснулся. В горле пощипывало. Тошнило. Он попытался встать, но руки и ноги не слушались. Угарный дым, выползающий из-под плиты, бил Петьке прямо в лицо. Теряя сознание, Петька выгнулся дугой и скатился с коптильни вниз, на камни, охлаждённые дождём и туманом. Лежал долго. Пришёл в себя от того, что почувствовал биение сердца. Перед глазами неслись какие-то колдуны, ведьмы и смеялись, и касались холодными пальцами лица.
В голове бухало, как будто разрывались бомбы. Петька застонал и смог встать на колени. Светало. Коптильня и скалы кружились вокруг Петьки в тошнотворном хороводе. Сдавливая руками виски, Петька едва поднялся на ноги. Его стало знобить. От рук, от одежды неприятно пахло дымом. Покачиваясь, отошёл подальше от коптильни и лёг на спину. В глазах вспыхивали красные и зелёные искры, но шум в голове, будто стих. Петька стал глубоко вдыхать сырой предрассветный воздух, и с каждым вздохом становилось легче и легче. Захотелось спать. Он стал зевать и незаметно заснул.
На бушующую реку, на остров, на скалы медленно наползал туман. Петьку разбудил шорох. Кто-то шарился в их коптильне. Петька повернулся на бок, схватил рукой камень и, не таясь, выскочил. Но было уже поздно, что-то тёмное мелькнуло в сторону щели. В три прыжка Петька подскочил к коптильне. Плоский камень был отброшен, рядом с ямой валялись куски копчёного сала. Петька бросился к пролому, закричал, чтобы испугать невидимого пришельца. И сразу там, в щели, раздался металлический лязг капкана, и злобный визг понёсся по просыпающимся скалам.
Таня, Тимка и Шурка шли к Петьке, когда услышали этот пронзительный визг. Как вихрь помчался Тимка на помощь к Петьке. Немного отстав от него, неслась Таня. Чуточку только замешкался Шурка. Сначала он схватился за камень, но поднять его не смог, оглянулся вокруг — ничего подходящего не было, тогда он заскочил в воду, схватил проплывающий сучок, похожий на кочергу, и так наддал, что сразу нагнал Таню, а потом догнал и Тимку.
В расщелине шла драка, потому что крики стали пронзительнее. Тимка выхватил из Шуркиных рук коряжину и бросился туда.
«Наверно, там диверсант, который идёт в Жаргино», — подумала Таня, но, проскочив через пролом, увидела странную картину. В стороне от коптильни, лязгая зубами, крутился на месте бурый лохматый зверь. Когда он кидался на Петьку, подскакивал Тимка и тыкал зверя коряжиной. Когда зверь разворачивался, его хлестал прутом Петька. Молнией сверкали его зубы. Шурка Подметкин в боевой позе стоял возле коптильни.
Вдруг зверь бросился на Таню.
— Беги! — закричал Петька. В воздухе свистнул его прут. От Петькиного удара зверь развернулся на месте, поТяни заревел и бросился на скалу. Капкан, ударившись о камень, отлетел. Освобождённый зверь замелькал в расселинах. На вершине скалы он опять рявкнул и скатился на сторону.
— Гнусь таёжная, — сказал вслед росомахе Тимка, плюнул на землю. Петька тоже сплюнул:
— Оружие бы нам, какое, я бы её проучил…
Копчёное сало они сложили в мешок, коптильню завалили камнями, замаскировали все следы, как будто здесь никто и не был, и пошли в пещеру. Шурка шёл впереди, поплёвывал на ладони и потирал места, слегка обожжённые углями. Сейчас ребята заметили, что вода в реке намного спала, потому что слева, выше острова, показались среди волн макушки затопленных сосен. Дожидаясь, пока полностью спадёт вода и можно перейти речку вброд, Петькин отряд провёл на острове три дня. Жили в пещере. На ночь у выхода настораживали капкан.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
…Срочно узнайте техническую характеристику дальнеполетного спецсамолета и освоена ли немцами эта модификация для массового выпуска.
В дни вынужденного сидения на острове в Петькином отряде произошло значительное событие. Появился боевой лук и стрелы с каменными наконечниками. Наконечники ребята нашли в песке, в дальнем углу пещеры. А лук сделал Тимка. Сначала лук получился неудачный, потому что вместо тетивы натянули верёвку, стрела летела недалеко и вихляла в воздухе. И тут Петька вспомнил, что в отцовских книгах он читал про древних охотников тангутов. Они делали тетиву не из ремней и даже не из жил, а из женских волос. Через несколько минут Тимка с Петькой уже плели тетиву из волос. Таня сидела рядом с Шуркой и молча наблюдала за их работой.
