Рима — Англией. Георг V послал на коронацию Хайле Селассие I своего сына, будущего Эдуарда VIII (ре- инкарнация Навуходоносора), чтобы вернуть скипетр и тем самым привести мировую историю на круги своя. Ему же, несмотря на отречение из страха перед открытым ему божеством скорым концом Вавилона, предстоит править Вавилоном в дни гибели. Орудием разрушения Вавилона станет зверь из откровения Иоанна. Под ним понималась Россия, избранный же народ после падения Вавилона придёт к бессмертию и торжеству справедливости.
Поскольку Бог создал человека по своему образу и подобию, то любое искажение божественного облика, в том числе стрижка и бритьё — грех. Растаманы стали носить длинные волосы, образующие локоны, — очень характерная черта их внешне то облика. По этой причёске, шокировавшей обитателей Кингстона, их прозвали «дрэдлокс» — «ужасные патлы», или просто: дрэдс. Ортодоксальных растаманов называют также «локсмен» и «нэтти дрэд» («нэтти» на ямайском креоле — патуа — означает курчавую шевелюру африканца, в переносном смысле — презрительную кличку чернокожих. В духе завета Гарви «Чёрное — прекрасно» растаманы превратили глумливое словцо в предмет гордости.
Растаманы должны были соблюдать ряд запретов, частью взятых из Ветхого завета (Левит.11; Числа 6), частью — из африканских табу: не есть свинину, моллюсков, рыб без чешуи, не курить табак и не пить ром и вино (позже этот запрет стали объяснять тем, что братия вскоре будет пить пальмовое вино в Африке, ром же — напиток рабов на плантациях, питье холопов), не носить вещи с чужого плеча, не есть приготовленную посторонними пищу, не употреблять соль, уксус, коровье молоко, не играть в азартные игры, не касаться мертвых и т. д. Строго запрещалось всё, что ассоциировалось с бытом рабов («Мы не едим, как Джим Кроу»).
Бога братия называла «Джа» — от «Джехова», т. е. Иегова. Джа ассоциировался также и с Джа Джа, властителем Опобо в дельте Нигера, пленённого англичанами в 1887 г. и сосланного на о. Сант-Винсент на Карибах. Забавно, что Джа Джа (если судить по английским источникам, приводимым в отечественной историографии) как раз и был работорговцем. Бог Джа имел 71 воплощение, последнее из которых — Хайле Селассие I, Джа Растафари, о котором упоминается в Откровении Иоанна как о том, кто снимет Седьмую печать. Джа — Царь Царей, Лев Иудейский, Его Императорское Величество (или же аббревиатурой — просто О.Н. — «Н.I.М») из Дома Соломонова. Это о нём сказано: «И соберу остаток стада Моего из всех стран, куда Я изгнал их, и возвращу их во дворы их, — и будут плодиться и размножаться. И поставлю над ними пастырей… И воцарится царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на Земле. Во дни его Иуда спасётся и Израиль будет жить безопасно… Посему, вот наступают дни, говорит Господь, когда уже не будут говорить: „Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли Египетской“, но: „Жив Господь, Который вывел и Который привёл племя дома Израилева из земли северной и из всех земель, куда Я изгнал их“, и будут жить на земле своей» (Иер.23:3–8). Находились в Библии и обоснования правомерности приписываемого Гарви пророчества: «И сказал Господь Аврааму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом» (Быт.15:13–14).
Хайле Селассие I почитался также под именем «царь Альфа», а его супруга — «царица Омега» (её именем, кстати, названо издательство. выпускающее брошюрки растаманов, в Сан Хосе, штат Калифорния). 2 ноября ежегодно праздновалась годовщина коронации Хайле Селассие. Новых воплощений Джа не предвиделось.
Троица понималась как триединство Создателя Джа, избавителя Джа Растафари и Братии Растафари. Джа понимался также как Природа, Естественность в противовес искусственности западной цивилизации. Природа, воплощенная в Джа — это космическая творящая сила, воплощённая в Слове. Все люди, как деревья из семени, вышли из Слова.
Священной песней стал сочинённый «музыкальным директором ЮНИА (основанной Гарви Всемирной ассоциации совершенствования негров) Арнольдом Фордом „эфиопский“ гимн.
Интересно, что в г. Монтегю-Бэй существовала маленькая „еретическая“ секта, вместо Хайле Селассие обожествлявшая саудовского короля Ибн-Сауда. Соответственно, своей родиной и землёй обетованной члены секты считали Аравию. Особое внимание братия уделяла борьбе с „порабощением сознания“ чёрного человека — позже эта тема станет главной в растафари. В этой связи крайне опасным и зловредным считалось европейское образование. В своих общинах „эфиопы в изгнании“ организовали изучение истории Африки по трудам афро-американских историков националистического толка и амхарского языка в „Школах Харамбе“ (на суахили „дружно взялись“). Понятие реинкарнации стало постепенно толковаться как возрождение утраченной культуры, возвращение к истокам.
Братии были известны работы множества теоретиков панафриканизма. Как отмечает Дж. Оуэнс, „они прочитывают все доступные им газеты и журналы; в особенности привлекают их книги и брошюры об Африке. Кроме того, они читают Библию, так как Библия считается наиболее ценной из всех книг“.[69] Страсть к книгам по истории не мешала самому причудливому истолкованию прочитанного. Особенно большое впечатление произвели на братию открытия в Восточной Африке, сделанные семейством британских археологов Лики.[70] Вообще археология очень интересовала братию: „Извлечённая таким путём из-под земли история Африки породила молчаливые, но обильные свидетельства, подтверждающие справедливость того, что Библия рисует нас Чёрным Народом Израиля“, — пишет Рас Келли в брошюре „Откровение Трона Джа“.[71] Как свидетельствует Оуэнс, „рас-тафариане сидят и читают с газетой в одной руке и с Библией в другой. Они выискивают многосмысленные соответствия между современными событиями и потаенной писаной историей. Когда соответствия найдены, они используются для того. чтобы помочь интерпретировать точный смысл текущих событий и прозреть ход будущих“.[72]
Целью „Школы Харамбее“, по словам издаваемого братией листка „Голос Расты“, было дать детям должное образование в африканском духе и уберечь их от тлетворного промывания мозгов, превращающего получающего европейское образование человека в существо, мыслящее как белый.
Поставив чёрную расу в центр всемирной истории и культуры, растафари превращает расовую принадлежность из фактора неполноценности в предмет гордости. Вот как отозвался о расте ямайский аристократ: „За всей этой фундаменталистской белибердой стоит, однако, здравая психологическая истина. В 20-е годы на Ямайке чернокожему, если он хотел спасти самоуважение, жестоко попираемое безумными расовыми предрассудками, оставались открытыми два пути. С одной стороны, он мог попытаться пробиться наверх и стать чем-то вроде „чёрного джентльмена“. Многие пытались, но безуспешно. Или же он мог просто самоустраниться от общества, которое оскорбляло его, создать религию, культуру и образ жизни, которые полностью исключая белого человека и дела рук его. ставят его вне досягаемости пренебрежительного отношения белых и пропитанных предрассудками мнений, основанных на европейских ценностях… В какой-то мере растафаризм был лучшим путём. Растаманы исповедовали любовь, мир и согласие между людьми и расами. Освободившись от ежедневного воздействия доктрин превосходства белой расы, они достигли уверенности в себе и сбросили бремя, постоянно давящее более „респектабельных“ чернокожих“.[73]
Персонаж романа Джона Хирна, глава растафаристской „Чистой церкви торжествующей Африки“ Маркус Хэнки говорит: „Вы, белые, лишили меня Бога. Бога и гордости. И пока мы не восстановим то и другое, как чёрный человек познает себя, а? Как он найдёт избавление?.. Не свободу подражать белым, как мы делаем сейчас. Я говорю об избавлении от прошлого. Это и есть судьба. Вот почему наша раса не может найти свою судьбу: наше прошлое осталось покинутым в Африке“.[74]
Перевернутая картина навязанных расово-культурных статусов — это попытка компенсировать ущербное сознание, характерное для состояния маргинальности. Но понятие маргинальности передаёт не только положение создателей „культуры растафари“. Мировым маргиналом сегодня стали массы городского населения развивающихся стран — в культуре, в политике, в экономике, в системе социальных связей. „Комплекс бездомности“, присущий синдрому диаспоры, оказался близким и тем, кто ощутил себя бездомным, сидя на земле прадедов. Поэтому на следующем за сектантским, субкультурном этапе, растафари получает отклик со стороны молодёжи Третьего мира — да и не только Третьего.
Остановимся на двух „источниках“ исторической мифологии растафари: эфиопианизме и „чёрном
