экипаж в состояние эйфории. В спектре видны четкие линии неона, кислорода, азота, водяного пара и… сложных органических молекул! Все говорит за то, что там есть жизнь, хотя бы в форме бактерий. Ледяные карлики и газовый гигант оставлены до лучших времен. Курс – на Зеленую Жемчужину.
Следующая неделя прошла в лихорадочных приготовлениях и ожиданиях. Что там? Очередная ядовитая Кобра или сестра гостеприимной Органики? Атмосфера выглядит очень толстой и мутной, поверхности под ней не видно. Какова там температура? Не слишком ли большое давление для человека?
Через неделю 'Колонист' приблизился достаточно, чтобы применить радар. Атмосфера в самом деле оказалась непомерно мощной, но даже если вычесть ее толщину, Зеленая Жемчужина оставалась вчетверо больше Земли по диаметру. Радар обнаружил горы и возвышенности, но ничего экстраординарного. Кое-где рельеф, нарисованный компьютером, переходил в идеально ровные поверхности. Это, должно быть, озера. Судя по водяному пару в атмосфере, они должны быть наполнены водой. Никаких крупных океанов не нашлось, а самое большое озеро не превосходило размерами земной Каспий.
Наконец, корабль в последний раз затормозил и вышел на орбиту. Планета надежно хранила свои секреты за толстой и мутной атмосферой. Телескоп не показывал ничего, кроме неясных туманных разводов.
Пора было спускаться. Среди членов экспедиции было много романтиков, но ни одного сумасшедшего, поэтому вниз отправились не люди, а беспилотные аппараты.
Погружаясь все глубже в зеленую пучину, автоматические самолеты-разведчики привезли пробы воздуха, результаты измерений и снимки.
Оказалось, что в верхних слоях атмосферы бушуют ураганы и грозы. Самолеты передали изображения желтоватых облаков. Пробы воздуха анализировались прямо в воздухе с помощью компактных микроскопов. На снимках было очень много бактерий и спор, по большей части мертвых из-за воздействия космического излучения. Чем глубже, тем плотнее становился воздух, скорость ветра уменьшалась. В пробах воздуха появилось огромное количество крошечных водорослей. Планета имела магнитное поле, но значительно слабее, чем у Земли. Однако интенсивность космических лучей стала падать – толстая атмосфера, насыщенная водорослами, служила дополнительной защитой.
Самолеты опустились почти к самой поверхности. Анализируя параметры, биологи с суеверной осторожностью говорят о том, что условия с некоторыми оговорками приемлемы для человека. Очень высокое давление, вероятно, потребуются специальные препараты, но можно обойтись без скафандров. Мало кислорода, но при таком давлении он лучше растворяется в крови. Основу атмосферы составляет безвредный неон. Мутная атмосфера рассеяла и приглушила лучи местного солнца, создавая слабое, сумеречное освещение. Зато с температурой все прекрасно: пятнадцать градусов выше нуля.
Наконец, пришли первые снимки поверхности. Заснеженные вершины гор, ледники… дороги, возделанные поля, города! Лошади, собаки, птицы, еще какая-то живность. Но главное – люди!
Лиса и виноград
Капитан Брекет шел по коридору своего корабля. Старый космический волк замечал любую мелочь. Пластиковые стены сегодня вымыты, но не так, как вчера. Здесь они просто блестят чистотой, а здесь – едва протерты. Вывод: кто-то развлекался с программой робота-уборщика.
Навстречу шла симпатичная китаянка… бортинженер. Они обменялись приветствиями. Только приветствия, и все. Радует. Она обошлась без вопроса, который ему задавали по тридцать раз в день.
Кают-компания. Дверь заблокирована в открытом состоянии. Внутри – шум голосов, слышны чьи-то запальчивые интонации. Вдруг голоса затихают. 'Караулили черти' – подумал капитан, и был прав. Все давно уже знают, когда капитан просыпается, и по какому маршруту обходит свои владения. 'Сейчас вышлют парламентера, чтобы задать проклятый вопрос' – подумал капитан, и угадал. Парламентер получил тот же самый ответ, что и много раз до этого.
Вскоре капитан появился в лаборатории у биологов, где сам задал сакраментальный вопрос:
– Когда можно будет высадиться на поверхность?
– Когда рак на горе свистнет, – сварливо отозвался пожилой мужчина в очках и блестящем халате. – Капитан, вы хотя бы представляете, какова степень нашей ответственности?
– Ну откуда мне, – миролюбиво проговорил тот.
Капитан слишком давно знал главного зануду на корабле: профессора Окински. И давно выяснил, какими словами проще всего превратить профессорское брюзжание в детальный и полезный отчет.
– Во-первых, эти водоросли. Эти чертовы водоросли. Это не атмосфера, это какой-то суп! Неудивительно, что мы ни хрена не видим, их тут миллионы на кубический сантиметр, не считая спор и разного мусора биологического происхождения
– Я всегда думал, что водоросли в воде…
– А эти – в атмосфере. Впрочем, не удивлюсь, если их озера – это вообще кисель из водорослей. А вы говорите: высадиться. Даже от этой живой пыли у каждого десятого последует острая аллергическая реакция.
– Что же делать?
– Придется сначала проверять индивидуальную переносимость здесь, в условиях корабля. А пока я пробую на мышках, как реагирует легочная ткань, нет ли побочных эффектов…
– Можно одеть респираторы.
Профессор возмущенно фыркнул:
– Респираторы! Допустим, водоросли они отсеют, а что с бактериями?
– А что? Непохоже, чтобы здесь был очередной биологический ад как на Кобре. Люди живут…
– Если это люди. У них даже внешние отличия. А если люди, тем хуже для нас. Тогда местные болезнетворные микроорганизмы будут чувствовать себя в наших телах как дома. Но насчет людей и прочего крупного зверья спрашивайте Кантару или Бродгауэра, а у меня специализация в микробиологии.
– А как поживает ваше мелкое зверье?
– Вы хотите, чтобы я вам дал ответ через двое суток после получения первых проб воздуха? Я, конечно, профессор, член академии… эээ неважно, но я не волшебник! Что, если от какой-нибудь идиотской бациллы у вас вскочат вот такие язвы? А если там какая-нибудь зараза, действующая на мозг? Превратит людей в агрессивных животных, как в фильмах ужасов. Или, того хуже, вызовет понос? А, не дай бог, эпидемия?! Вы представляете, сколько видов микроорганизмов на Земле? А сколько надо времени, чтобы все их проверить, засеять культуры, оценить опасность и отдаленные последствия?
– А сколько, кстати?
– Даже с применением всех вычислительных мощностей корабля не меньше месяца! И много, много проб. И то я вам смогу дать лишь предварительное заключение. А что будет при контакте кожи с почвой, водой, растениями, об этом меня даже не спрашивайте, если не хотите пасть в моих глазах ниже канализации.
– Вы предлагаете целый месяц облизываться на все издали? Вы представляете себе, что такое бунт на корабле?
– А это уже ваши проблемы, господин капитан, как поддерживать дисциплину во вверенной вам колбе… тьфу ты, я хотел сказать, на корабле.
Нельзя сказать, что капитан ожидал другого ответа. Месяц? Да, это Окински еще скромно запросил, с микробами шутки плохи. Но команда, команда… Смогут они вытерпеть месяц ожидания, когда внизу, рядышком (по космическим меркам) столько интересного? Сидеть и облизываться на гроздья винограда, как лиса в известной басне? Сейчас заняты только биологи, да бортинженер, которая присматривает за автоматическими самолетами-разведчиками. Физики еще до выхода на орбиту просчитали все, что можно, и тоже заскучали. 'Надо посоветоваться с парочкой психов', – решил капитан.
'Парочкой психов' были корабельный психолог Кей Льюис и его любимая женушка – антрополог Мария
