чтобы овладеть сокровищами Индии и управлять захваченной страной. Среди полковников колониальной армии были жутчайшие типы — но встречались и выпускники Кембриджа и Оксфорда, профессиональные историки и филологи. Их поражало — некоторые слова в языках индусов звучали почти как в английском. Случайные совпадения? Они есть при сравнении почти любых языков — хотя бы английского с китайским: всегда можно найти какие-то похожие сочетания звуков. Ну, есть у побережья Якутии островок, называемый Африка. Ну, есть в Центральной Америке город Герма. Следует ли из этого, что в Якутии до якутов жили негры, а город Герму основали германцы? Даже не учитывая, что жители Африки никогда не называли себя африканцами, а германские племена — германцами.
И в этом случае случайные совпадения звуков не означают совершенно НИЧЕГО. Сама по себе похожая звукопись «доказывает» не больше, чем очертания облаков в небе.
К сожалению, обманывать людей у нас нетрудно. В широко известных творениях Носовского и Фоменко идет постоянная игра на звукописи.
Например, кто такие «варяги»? А очень просто! Варяги — это враги. Это не этноним, а название любого врага. Врага вообще. Кстати, враг чередуется фонетически с ворогом, чередование — ра-/-аря противоречит нормам русского языка.[1]
Но это еще не все! Оказывается, такое же название было дано и итальянцам! Фряги, фрязи — это не кто иные, как фряжины — вражины.
Киев для авторов — это Хио (CHYO, CLEVA, Riona) западных летописей; делается вывод, что это… остров Хиос (Chios, KHIOS) «рядом с Грецией».[2]
Самарканд лихо оказывается Самарой, таурмены пляшут гопака с турменами (то есть, на дикой смеси английского с тюркским «мужчинами турок»)… впрочем, всего не перечтешь.
Даже в магометанском летосчислении по годам Хидждры (Гедждры) «улавливаются отголоски имени Георгий, его варианты — Гургий, Гургуга. Кроме того, слово «Hegira» может быть слиянияем двух — Гог и эра (напомним: эра = era), то есть могло обозначать просто «эра Гога» или «эра Готов», «эра монголов». Горгий и Геджра вполне созвучны».[3]
В лингвистике давно известно, что сравнивать звуко-подобия — совершенно бессмысленно: они просто ничего не доказывают. Существуют довольно строгие правила, по которым имеет смысл соотносить разные части слов в разных языках, и выводы о происхождении слов, названий, понятий делаются на основании кропотливого анализа корней слов, имеющих родственный смысл и употребляемых в близком контексте.
То, что у литовцев и пруссов почитали бога Перуна (Перкунаса), — свидетельствует о близости народов. То, что у всех славян орудия сельскохозяйственного труда имеют одни названия, а в балтских языках — литовском и прусском — другие, служит доказательством — балты и славяне разошлись до того, как появилось земледелие.
А вот «звуковые параллели» типа: орда-орден, монгол — мегалион, басурман — вессермен, атаман — гетман — гауптманн и так далее — ничего не доказывают, ни о чем не свидетельствуют и могут представлять интерес разве что для игры в буриме или для профессиональной работы психиатра, но никак не для истории и лингвистики. Здесь сравниваются слова, которые в своих языках имеют разное происхождение и разный смысл, а потому их совпадение (весьма относительное, впрочем) не говорит совершенно ни о чем.
Так вот: в английском и в хинди совпадали или почти совпадали названия одних и тех же предметов или действий. В «совпадениях» прослеживалась система!
На это сходство обращали внимание давно. Итальянский путешественник Филиппо Сесетти заявлял о родстве итальянского и индийских языков в 1587 году. Французский иезуит Ф. Керду даже написал об этом пространное сочинение в XVII веке.
Русский ученый Лебедев посетил Индию в середине ХVIII века. Он тоже поражался совпадениями с русскими таких слов в языке хинди, как «дзумля» или «агни», — земля и огонь.
Но это, конечно, только самые первые наблюдения. В конце ХVIII столетия началось систематическое изучение индусских языков и сравнение их с европейскими.
В 1780 году бенгальским браминам было приказано перевести на английский язык древние законы и священные книги Индии. Что и было сделано.
Древний индийский язык санскрит изучал английский поэт и юрист Вильям Джонс. В 1783 году он получил назначение верховным судьей в Бенгалию. Хороший филолог, он на научной основе сравнивал многие известные ему языки. По его мнению, «санскрит демонстрирует сродство с ними (с языками Европы. — А. Б.) в том, что касается корней и глагольных форм, что не могло бы возникнуть по случайности. Сродство столь сильное, что филологическое исследование вынуждено заключить, что они происходят от общего источника, сегодня, быть может, уже не существующего».[4]
Он же провел первые параллели между мифологиями Индии, Греции, Рима и Северной Европы.[5]
По мнению современных ученых, В. Джонс предлагал не столько научные, сколько интуитивные основания для общности языков. Но начало положено! Возник интерес к проблеме, и ею занялись профессиональные ученые.
В 1816 году вышла книга Франца Боппа (Ворр) — профессора Берлинского университета, члена Прусской Академии наук. Книга называлась очень «научно» и посвящена была самому узкому предмету: «Система спряжения в санскрите в сравнении с греческим, латинским, персидским и германским языками».
В языках, которые сравнивал Франц Бопп, совпадали сравнимые части слов — в первую очередь корни. В этой книге было высказано и убедительно обосновано предположение: древние языки Европы и Индии происходят от единого древнего праязыка! Крупный, по заслугам известный ученый, Франц Бопп не стал бы делать скоропалительных выводов. У него были самые серьезные основания утверждать то, что он вводил в науку.
Этот праязык Бопп назвал «индогерманским», а потомков этого праязыка — индогерманцами.
С выводами Боппа согласился датский ученый Р. Раек, — да, существовал общий праязык! Но только Раек назвал древний праязык более широко — «индоевропейским».
Это действительно более правильное название: ведь сам же Бопп вскоре, в 1835 году, включил в число индо-германских языков славянские, кельтские и армянский.
В исследование индоевропейских языков включились ученые почти всех европейских народов. Одно их перечисление звучит как перечисление «звезд» мировой филологии и лингвистики.
Р. Рот, К. Пенка, Г. Коссинна, Ж. Ландэ, А. Шлейхер, О. Н. Трубачев, В. Н. Топоров, Вяч. Во Иванов, Ж. Дюмезиль, Ф. Б. Кёйпер, В. Г. Эрман, Т. В. Гамкрелидзе, И. Шмидт, А. А. Потебня…
Впрочем, звучание звездных имен можно продолжать еще долго.
Индоевропеистика очень быстро сделалась «ведущей во всех отношениях областью сравнительно- исторического языкознания, образцом для исследования других родственных групп языков».
Почему? Одна причина очевидна: европейские ученые исследовали хорошо известные им языки… По крайней мере, они отталкивались от изучения прекрасно известных им языков; один из индоевропейских языков всегда был родным для исследователя — будь то немецкий, датский или французский. Другие индоевропейские языки были им хорошо знакомы — ведь образованные люди всегда старались изучать «основные европейские языки» — английский, французский и немецкий. Хотя бы один из них.
B XVIII и ХIХ веках в Европе лидировала Франция — признанный центр науки и культуры. Французский был языком международного общения — его знали образованные люди во всех странах Европы, на нем велись международные документы. До 2003 года иностранные паспорта велись на французском языке, и фамилия автора этой книги при выезде в Германию писалась как Bourovskyi — с соблюдением норм именно французского языка. По-немецки я был бы Burovsky или Burowskiy!
Английский язык стал необычайно важен после Первой и особенно после Второй мировой войны — когда он стал языком международного общения: как до него был французский.
С середины ХIХ века и до конца Второй мировой войны Германия оставалась страной университетов, профессуры и ведущих достижений в науке. Без преувеличения, мировая наука делилась на две неравные части — немецкая наука, ведущая, и… и вся остальная. Немцы лидировали в области медицины,
