Политический класс №40

словам, не достигла. Если в 2004 году ежегодный прирост чиновников составлял 18 тысяч человек, то теперь скорость увеличения численности чиновников достигает 120-130 тысяч человек в год. Характерно, что тревожные мысли о тотальной бюрократизации страны произносил лидер партии, которая твердо ассоциируется с бюрократической. Наконец, Борис Грызлов выразил надежду на то, что на предстоящем съезде «Единой России» Владимир Путин согласится возглавить партию.В обзоре российской печати на сайте британской телерадиокомпании Би-би-си появилась примечательная фраза - о том, что если Владимир Путин примет предложение возглавить «Единую Россию», то Россия впервые получит партийное правительство (8 апреля).Политический аналитик Московского центра Карнеги Андрей Рябов, рассуждая о грядущей инаугурации, утверждении премьер-министра и праздновании Дня Победы, отметил: «Для российской политики, современной тем более, такой символический ряд с точки зрения взаимодействия власти и общества имеет очень *ольшое значение. Это византийская традиция, а византийская традиция, как известно, является очень-очень символичной, особенно ее продвижение в массовое сознание» (интервью Радио «Свобода», 8 апреля).Сергей Черняховский в статье на сайте АПН.ru (»Византизм как агония», 19 марта) скептически рассуждал о новейшей «византийской моде» в российской идейной сфере. Посредством долгих и подробных исторических выкладок он доказывал, что пример, на который пытается равняться Россия, того не стоит. По его мнению, вся история Византии - это история агонии, медленного умирания. И поэтому стремиться ей соответствовать - более чем странно.Политолог Павел Данилин отметил, что если сравнивать груз ответственности Путина и Медведева, то у второго он окажется больше. Нынешний президент, по словам эксперта, исполнил сверхмиссию - он сохранил Россию: «Путин воссоздавал и создавал заново, склеивая из имеющейся субстанции, чаще всего гнилой и негодной, единое пространство России» (»Медведеву придется труднее, чем Путину», «Взгляд», 4 апреля). Сложность ситуации для Медведева состоит в том, что, хотя угроза распада страны и осталась позади, количество вызовов, которые современность предъявляет стране, не сократилось, а наоборот, увеличилось: «Неоправданный оптимизм вкупе с упорным нежеланием признать, что Россия, да и весь мир входят в зону крайне опасной турбулентности, могут результировать в серьезном поражении самого российского общества, а в итоге и государства. Наконец, о чем необходимо поговорить особо, в серьезную угрозу превращается привычка игнорирования общественного запроса со стороны элит».В схожем ключе размышлял и политолог Павел Святенков (»Дембель Путин», Преемники.ru, 7 апреля). Проанализировав состояние внешней политики Российского государства, эксперт пришел к выводу, что здесь страна потерпела много поражений: «С чем остается преемник Путина? С НАТО, приближающейся к границам. С несовершенной и архаической государственной машиной. С совершенно разложившейся армией. С сверхкоррумпированными органами власти. Как, спрашивается, эта карнавальная сверхдержава намерена противостоять объединенной Европе и США? В союзе с Китаем? Но пойдет ли Китай на такой союз? Весьма сомнительно».Пока одни размышляли о том, кому в результате будет труднее, еженедельник «Коммерсантъ ВЛАСТЬ» со свойственной ему насмешливостью занимался исследованием «тандемократии» в России (»Тандемократия», 31 марта). В частности, журналисты издания обратили внимание на то, что по времени пребывания в эфире федеральных телеканалов Дмитрий Медведев вновь опередил Владимира Путина - и это опережение даже увеличилось по сравнению с предыдущим месяцем. По суммарной продолжительности сюжетов в новостных программах трех главных федеральных телеканалов (Первый, «Россия» и НТВ) Дмитрий Медведев предшественника заметно превзошел (4:02:13 против 3:10:20)». Впрочем, если в прошлый раз перевес оказался на стороне избранного президента благодаря собственно выборам 2 марта, то на этот раз решающую роль сыграло интервью британской The Financial Times: большие фрагменты той беседы охотно транслировались крупнейшими российскими телеканалами.В обозначенный период не исчезала с политического радара страны и тема «третьего срока» - в нынешнем своем измерении уже не проблема, а философский вопрос. Так, аналитик Игорь Рябов в статье «План на Путина», опубликованной 31 марта на сайте Политком.ru, отмечал: «Партия третьего срока», которой пугали всякого из преемников Владимира Путина, никуда не делась». По его мысли, «план «партии третьего срока» сегодня - ослабить институт президента за счет усиления роли премьера. Оснастить исполнительную ветвь власти поправками в закон о правительстве, расширяющими его полномочия. Перевести в Белый дом контроль силовых структур. Расширить функции аппарата правительства, включая функцию контроля СМИ. Сделать доминирующее положение «Единой России» в парламенте инструментом влияния премьера. Если не протащить соответствующий закон, то хотя бы создать фантом парламентской республики. Переподчинить губернаторов напрямую кабинету министров. Словом, что скрывать, связать Медведева по рукам и ногам».На то, что эпоха Путина еще не закончилась, намекал председатель Совета Федерации Сергей Миронов: «Рекордный уровень доверия граждан, которым пользуется Владимир Путин, доверие к проводимой им политике означают, что наша страна уже не свернет с правильного пути. На выборах главы государства Владимир Путин поддержал своего убежденного соратника Дмитрия Медведева, который главной для себя задачей считает продолжение начатого в 2000 году экономического и политического курса. Второй президент России согласился занять ключевой пост в новом правительстве. Все это говорит о том, что «эпоха Путина» - эпоха возрождения и становления новой демократической России - не закончилась и ее итоги подводить еще рано. Для того чтобы превратить Россию в процветающее современное государство, живущее по принципам социальной справедливости, нам всем предстоит еще очень основательно потрудиться. Мы только в начале пути к возрождению страны. Теперь настало время идти вперед, наверстывая упущенное» (»Развивать достигнутое», Газета.ru, 1 апреля).Не прекращалась в марте-апреле дискуссия о потеплении общественно-политического климата в стране с приходом нового президента. Поговорить на эту животрепещущую тему собрались в студии радио «Эхо Москвы» Глеб Павловский и Андрей Пионтковский (23 марта). Дискуссия получилась примечательной как с содержательной стороны, так и в плане стиля общения. Вела эту программу известная московская оппозиционная журналистка Евгения Альбац. Как и положено в таких случаях, речь зашла постепенно о современных ущемлениях свободы слова, оппозиции вообще и ее права безответственно и безнаказанно ругать власть в частности. Андрей Пионковский стал буквально пытать Глеба Павловского на предмет того, есть ли в современной России политические заключенные. Сам он был уверен, что есть, и пытался убедить в этом своего собеседника. «Не надо на меня кричать», - резонно заметил Павловский. «Но вы не отвечаете на вопрос!» - возмущался Пионтковский. «Все равно не надо на меня кричать, - настаивал президент Фонда эффективной политики. - Я хочу сказать, что это вопрос конкретный. Кто такие были политические заключенные к моменту смерти тирана в 1953 году - совершенно понятный вопрос. Они даже имели эти самые литерные или номера статей. Это, собственно говоря, и была «оттепель». Должен сказать, что ни в одном - я еще помню этих людей по старости лет, которые в конце 50-х годов появлялись в большом количестве среди других, - ни в ком не было такого количества злобы, как в вас. Это были очень добрые люди, они совершенно не искали, кого бы сгрызть. Понимаете, это очень важно. Вы считаете Ходорковского политическим заключенным. Я его не считаю политическим заключенным».Пока актуальная политическая мысль в России кипела и пенилась, писатель Александр Проханов возмущался тем, что на фоне глобальных выборных процессов померкло обсуждение идеологий (»Солнечный портрет в черной раме», «Завтра», 2 апреля). «Почему споры о суверенной демократии, охватившие кремлевских мудрецов и оппозицию, глубоких культурологов и легковесных историографов, так быстро пропали, как пропадают цветики при первых морозах?» - задавал он свой риторический вопрос. С тем чтобы в следующем абзаце ответить: «Потому что эта элита исповедует идеологию другой страны, свод идей иной цивилизации, к которой они насильно пристегнули Россию. Сделали ее периферией чужой империи, культивируют колониальное сознание. Отказывают колонии в самобытной идеологии, заменяя ее идеологическим суррогатом метрополии».Николай Усков увидел в смене верховной политической власти в стране признаки не только политические, но и культурные. «Путинский гламур становится историей, - резюмировал он. - На смену ему идет роскошный минимализм (Назлобу.ru, 3 апреля). Отныне актуально иметь идеалы, выглядеть просто, но дорого, жить скромно, но со вкусом, ценить качество и комфорт, презирать понты и осуждать сверхпотребление, любить, а не просто заниматься сексом, больше читать и меньше тусоваться. Если же тусоваться, то со своими. Приватность, закрытость, самодостаточность - ключевые слова наступающей эпохи. Слегка повзрослевшие новые русские деньги хотят выглядеть как старые. В эпоху доступных кредитов всякий может купить «Бентли». Но кто хочет выглядеть как «всякий»? Индикатором подлинного успеха становится не потребление, а самовыражение и количество свободного времени, которое вы способны потратить лично на себя».Партийный аспект российской политической жизни в марте-апреле также был достаточно интересен. Политолог Дмитрий