На том конце ответил спокойный мужской голос:
– Володя? У вас все в порядке?
– Да.
– А к чему такая спешка?
– С нами человек с базы, нужно завезти его. Здесь недалеко.
В ответ раздался ехидный смешок:
– С каких это пор мы стали заниматься частным извозом? Дай мне хозяина…
– Он занят. Сказал, чтобы…
– Что у тебя с голосом? – вдруг совсем неожиданно спросил мой неизвестный собеседник.
– Не знаю. Наверно, простудился. Хозяин говорит, чтобы оставили нас в покое. Говорит, сами доедем.
– Что еще за глупость! – Голос пропал, и несколько секунд в трубке не было ни звука.
Вероятно, неизвестный собеседник передавал мои странные слова находящимся рядом с ним людям. А я почувствовал, как смерть уже наигрывает на моем позвоночнике «Лунную сонату» Бетховена.
– Слышишь меня? – Неизвестный объявился снова как раз в тот момент, когда я уже потерял всякую надежду снова его услышать. – Куда нужно отвозить вашего человека?
– Он не знает улицу, но знает, как туда ехать.
– Ладно, мы будем рядом, – после этих слов я ощутил, как огромный булыжник вдруг свалился с шеи. – Привет там братьям Сташкевичам от меня, – связь отключилась. Когда я отдавал трубку покачивающему головой из стороны в сторону доку, то обратил внимание на мокрые следы, оставленные на пластмассе моей ладонью. Я словно разгрузил вагон угля.
– Он передал привет братьям Сташкевичам? – переспросил док. – Уж не тем ли, что сейчас полным ходом направляются в госпиталь на машине «Скорой помощи»? А я еще в «вертушке» обратил внимание, что они как-то странно похожи друг на друга, – парень снова покачал головой. – Представляешь, что будет, когда врачи обнаружат вместо обгоревшего инструктора одного из них? – Док замолчал, о чем-то напряженно думая, а потом наконец решился открыть мне свою маленькую тайну: – Пышные будут похороны у этих братьев, а, командир?
– Ты это о чем? – Я вдруг начал догадываться, куда клонит мой «коллега». – Не хочешь ли ты сказать, что…
– Я вколол им рецетинад. Человек уснул, проспал часов шесть, а потом вдруг умер. Ужасная трагедия.
– Ты случайно в Бухенвальде не стажировался, док? – Я иронично скривил губы, со скоростью сто километров в час направляя машину по пустынным ночным улицам к известному мне еще двадцать лет назад длинному проходному двору, соединяющему не менее двадцати четырех домов и шесть сквозных дворов-колодцев. – За два часа – четыре «жмурика»! Хотя… может, ты и правильно поступил…
«Скорпио» и «Инфинити» по-прежнему шли сзади нас, на расстоянии около двадцати пяти метров. Не такой большой отрыв, если учесть задуманное нами мероприятие. Я несколько увеличил скорость, когда свернул на нужную улицу.
– Телефон взял?
– Да, – док открыл саквояж и достал оттуда ручную гранату.
– Как договаривались?
– Как договаривались. Приготовься! – Я резко свернул в темный, словно канализационная труба, проходной двор и сразу же вывернул в расположенный по правую руку первый двор-колодец, почти не освещенный выходящими на него многочисленными окнами. Таких чудес архитектуры достаточно много в Санкт-Петербурге, но в Бресте я знал только одно подобное творение. Пустынное и мрачное, особенно в два часа ночи. Висящая прямо над косыми облезлыми крышами полная луна заливала его тусклым голубоватым светом. Очень подходящее место, чтобы хотя бы раз произвести здесь самый настоящий фейерверк.
Это была последняя мысль, которая пришла мне в голову. В следующую секунду я сильно надавил на тормоз. «Мерседес» дернулся, едва не зарывшись носом в асфальт, и остановился, недовольно урча двигателем. Одновременно распахнулись две передние дверцы, из них, словно пули, выскочили неясные тени и со скоростью, достойной олимпийских чемпионов, устремились в зияющую черноту ближайшей арки. А в том самом месте, откуда серебристый «шестисоточник» только что въехал во двор, уже появился яркий свет идущего следом за ним «Форда-Скорпио»…
Дальше все произошло практически мгновенно. Сначала я, изо всех сил надрывающий сухожилия и спешащий за отпущенные мне шесть секунд как можно дальше убежать от автомобиля, почувствовал сильный толчок в спину, одновременно с раскатом грома. За спиной что-то ошеломляюще громко ухнуло, узкие своды арки озарились ярким оранжевым заревом, в уши словно забили раскаленные пробки, и в ту же секунду холодный асфальт у меня под ногами вдруг взбесился, ожил, встал на дыбы и сильно ударил в лицо. Потом на спину, словно я лежал в контейнере для отходов стеклозавода, мелкой крошкой осыпались десятки осколков. Сильно запахло бензином с примесью лимона и горящей резиной. Где-то далеко сзади раздались отчаянные крики, смешавшиеся с треском вспыхнувшего посередине узкого двора пятиметрового огненного факела; кто-то, по-моему ребенок, отчаянно плакал…
Я поднялся на ноги, встряхнул головой, в которой до сих пор призывно били трехтонные колокола, и осмотрелся. Док стоял на коленях в метре от меня и растирал кровоточащую ссадину на лбу. Глупо было спрашивать, каким именно образом он ее заработал. В его правой руке все еще был зажат черный кожаный саквояж. Я подошел к нему и помог встать на ноги.
Затем мы снова побежали, петляя по темным подворотням и ныряя в многочисленные арки целого лабиринта проходных дворов. До тех пор, пока не оказались на освещенной редкими, расположенными в сотне метров друг от друга фонарями улице. Только здесь мы смогли остановиться, перевести дыхание и внимательно осмотреть самих себя. К счастью, ни мы, ни наши великолепные костюмы практически не пострадали. Кроме расцарапанного лба дока и маленькой, совсем незаметной дырочки у меня на правом колене, повреждений не наблюдалось. Я нащупал в нагрудном кармане пиджака чистый платок и протянул его парню.
– Все нормально?
– Да вроде… А у вас, командир?
– Слушай, перестань называть меня командиром! – Я аж сплюнул от досады. – Я – Валерий. И скажи наконец свое имя! А то все «док», «док»…
– Рома. Марков. Старший лейтенант медицинской службы.
– Вот и хорошо, Рома, а теперь нам пора связаться с друзьями и срочно убираться из города, – я уже заметил появившийся вдали зеленый «глазок» ночного такси и, выйдя прямо на середину пустынной улицы, отчаянно замахал руками.
Старенькая «копейка», скрипя стершимися тормозными колодками, остановилась. Я сразу же махнул рукой доку и нагнулся над приспущенным стеклом со стороны водителя.
– Шеф, свободен?
– Смотря куда нужно ехать, – безразлично пожал плечами матерый частный извозчик. – Может случиться, что и занят…
– Заработать хочешь? – Я уже открывал заднюю дверцу и залезал на продавленное сиденье из кожзаменителя, накрытое каким-то покрывалом. С другой стороны садился док. Таксист недоверчиво покосился на двух растрепанных мужиков в черных костюмах и белых накрахмаленных рубашках, а потом тяжело вздохнул и буркнул:
– Ну?..
– Тогда поехали в Москву, – я натянуто улыбнулся, наблюдая, как вытягивается вперед небритое неделю лицо «банковщика». Наконец он несколько пришел в себя и, к моему удивлению, спросил предельно ясно и понятно:
– Сколько?
– Сколько нужно? Только не надо считать в ваших «зайчиках», а то я с ума сдвинусь! И давай, езжай-ка побыстрее отсюда…
– Пятьсот. Долларов. И никакой таможни. Долетим, словно ласточка, за семь часов, – видать по всему, он был мужик тертый и не раз получал подобные неожиданные предложения. Ориентировался мгновенно.
