Однажды Вада прочитала кем-то сказанную фразу: «Говорят, что парижане очень религиозны; по- моему, это далеко не так, потому что мужчины верят в биржу, а женщины — в Уорта».
Эти слова прозвучали за несколько месяцев до падения империи, но король моды Уорт прочно восседал на своем троне еще долгое время после того, как свергли Наполеона III.
В шестьдесят шесть лет Уорт обладал культурной речью, выдержкой, и было трудно поверить, что он самоучка.
Встретившись со знаменитым модельером, Вада вынуждена была ему кое-что сообщить. Ее мать заранее написала Уорту и предложила великому мастеру создать модели для приданого ее дочери. Миссис Хольц также просила его подготовить к приезду Вады несколько платьев для примерки.
Вада представляла, как не просто будет объяснить, что огромное количество коробок с готовыми платьями надо доставить в отель на имя Эммелин Хольц, которая якобы там пока не живет.
Девушка поведала господину Уорту выдуманную ею историю о том, что она сопровождает мисс Хольц.
— Поскольку у нас почти одинаковый рост и размер, — сказала она, — я с успехом могу примерить то, что предназначается для мисс Эммелин, и когда она приедет в Париж, ей останется только надеть эти платья, чтобы вы ее в них увидели.
Господин Уорт засмеялся:
— Новая прихоть очень богатых дам — иметь дублершу, взявшую на себя всю самую тяжелую работу, которая предшествует появлению отличных готовых нарядов.
Не очень-то он уважителен , подумала девушка, пожалуй, даже несколько фамильярен в разговоре с ней, — совсем не так он вел бы себя, если бы знал, что Вада и есть та самая богатая наследница, которая за все это платит.
Вада примеряла одно за другим полузаконченные творения, созданные великим художником; сомнений не было: он в восторге от того, как она в них выглядит.
— Очаровательно! Прелестно! — любуясь ею, снова и снова повторял Уорт.
Затем, когда Вада остановилась перед зеркалом в платье из бледно-розового тюля, отделанном по пышному низу букетиками искусственных цветков миндаля, знаменитый модельер сказал:
— Не могу себе представить, мисс Спарлинг, что кто-то другой в этом платье может выглядеть так же по-весеннему свежо и привлекательно, как вы.
— Благодарю вас, сударь. — Вада просияла от комплимента.
— Хочу надеяться, мисс Спарлинг, — продолжал Уорт, — что когда-нибудь и у вас появится возможность самой носить такие платья.
Господин Уорт надеется, решила Вада, что Эммелин Хольц проявит щедрость и отдаст своей бедной компаньонке эти платья, когда они станут ей не нужны.
— Я тоже надеюсь, — сумела произнести она с легкой завистью.
— Возможно, до того, как мы все закончим, я смогу подобрать для вас скромное платьице, — улыбнулся Уорт.
Вада поблагодарила его от всего сердца, и ей стало немного стыдно за свою уловку.
Вскоре и последнее платье было готово к примерке, платье-мечта из белого тюля, отделанное серебром и украшенное водяными лилиями — любимыми цветами художника.
Вада надела его. Пояс из серебряной ткани подчеркивал ее тонкую стройную талию; к туалету полагался венок из водяных лилий, который, словно тиара, украшал ее белокурую головку.
В волшебном наряде она вышла из примерочной в салон. Модельер в это время разговаривал с джентльменом, одетым в очень элегантный сюртук, его изящно завязанный серый галстук украшала изумрудная булавка.
Вада стояла, ожидая, пока Уорт обратит на нее внимание, но джентльмен заметил ее первым.
Он восхищенно воскликнул и застыл как завороженный, любуясь восхитительным видом девушки.
Слегка смутившись, она сделала шаг вперед.
— Великолепно! Божественно! Богиня, сошедшая с Олимпа! — восклицал незнакомец. Вада подошла к мастеру.
— Вы, мадемуазель, воплотили мою мечту в реальность, — сказал он по-французски.
— Благодарю вас, сударь, — улыбнулась Вада.
— Вы правы. Она — сама мечта! Я теперь перед сном всегда буду молиться, чтобы она была со мной в ночной тиши! — воскликнул джентльмен.
— У вас появился новый поклонник, мисс Спарлинг, — сказал Уорт. — Позвольте вам представить: маркиз Станислас де Гаита.
Вада сделала реверанс. Маркиз поклонился.
— Смею ли я вам сказать, что вы настоящая красавица? — спросил он.
Вада кивнула головой.
Он был красив, но что-то в нем заставило девушку смутиться. Он выглядел чересчур обходительным и слишком уверенным в себе.
— Если, сударь, я сегодня вам больше не нужна, — сказала Вада модельеру, — то, наверное, уже пора обедать.
Она снова направилась в примерочную, чувствуя, что маркиз смотрит ей вслед.
Девушка быстро переоделась и вернулась в отель. Она очень устала и обрадовалась великолепному ленчу, которым наслаждалась вместе с Чэрити в своей гостиной.
— Где бы нам пообедать вместе? — спросила девушка.
— Одним, женщинам? Да нигде, — ответила Чэрити. — Мы могли бы посидеть за чашечкой кофе в «Кафе де ля Пэ», хотя, я уверена, ваша мать и это не одобрила бы. Но только не обедать, нам нигде это не удастся.
— Я слышала, как хороша французская кухня, даже в самых маленьких кабачках. Неужели мы не можем пойти в самое неприметное местечко?
— Сомневаюсь, мисс Вада, что нас где-нибудь обслужат, — сказала Чэрити тоном, не требующим возражения.
Вада рассмеялась. Она нашла в гостиной путеводитель и стала его читать.
— Я такая ненасытная! — воскликнула она. — Мне хочется попробовать все знаменитые французские блюда — мидии на вертеле, барабулыси в папильотках, горящие почки, бараньи ножки, цыплят, змей и лягушек!
— Ну довольно, мисс Вада, меня уже начинает тошнить от одних только названий, — пожаловалась Чэрити.
— Хочу обедать в знаменитых, больших ресторанах! — громко сказала Вада, перелистывая страницы путеводителя. — Мне бы хотелось побывать, например, в самом старом парижском ресторане «Ла Тур д'Аржан». В свое время господин Рурто, которого Генрих IV возвел в дворянское звание за искусство печь отличные пирожки с мясом цапли, открыл в этой «Серебряной башне» свое собственное дело.
— Пирожки с мясом цапли? Никогда не слышала, чтобы ели эту огромную птицу, — изумилась Чэрити.
— Именно в ресторане «Ла Тур д'Аржан» впервые в Париже стали есть вилками и предлагать кофейный шоколад.
— Подумать только, — заметила служанка, но Вада знала, что ей все это не интересно.
«Если бы Нэнси Спарлинг была здесь!»— вздохнула девушка.
В путеводителе она прочитала также, что «Лаперуз» когда-то был родовым поместьем графов Врюйеверов. Вольтер, Бальзак и Расин обедали там, и не раз.
«Только не Вада Хольц», — посочувствовала себе Вада, но вслух сказала:
— Наверное, лучше все-таки написать маме и рассказать о несчастном случае с мисс Спарлинг. Она получит письмо уже после того, как мы уедем из Парижа, и если останется недовольна, ничего не сможет сделать — будет слишком поздно.
— Правильно, — согласилась Чэрити. — Напишите своей маме письмо, мисс Вада! А я пока быстренько выскочу купить нитки. У вашей перчатки оторвалась пуговица. Я видела нужный мне магазин, когда мы сюда ехали.
