– Да нет, не несчастный случай. Как вы не понимаете! Здесь я увидел ее… Луиз похолодела.
– Здесь? Вы видели девушку здесь? Его взгляд был устремлен на противоположную сторону дороги, где маячила унылая изгородь из голого боярышника. А прошлой весной тут все благоухало – цвели нарциссы и фиалки, и несколько ранних колокольчиков пробивалось из-под земли.
– Изгородь… Я видел ее гуляющей за этой изгородью в этом саду. Дом… Вы видите белый дом, выглядывающий из-за деревьев… Это, должно быть, ее дом…
Его голос прерывался, слова были трудно различимы. Луиз слышала, как тяжело он дышит.
– Возможно, она и сейчас там. Она может выйти в любую минуту.
Луиз побледнела. Сквозь неприветливый зимний сад она смотрела так же завороженно, как и Закари, на далекий дом.
– Вы уверены, что это то самое место? – прошептала она, напряженно ожидая его ответа.
– Конечно! Я никогда не смогу забыть его. Вы же видели мою картину, разве вы его не узнали?
– Нет, – сказала Луиз медленно. – Сады так похожи друг на друга, а дом был не очень ясно выписан.
– Вы знаете этот дом? Девушку? Кто она? Как ее зовут?
Луиз не отвечала. Ее темно-синие глаза сияли, на них выступили слезы радости. Он посмотрел на нее, потрясенный.
– Это был день моего рождения, – сказала Луиз спокойно. – Я всегда проводила его с отцом. И хотя он обещал, что мы будем вместе, но забыл и уехал с моей мачехой. Я приехала сюда, в мой старый дом, который вы видите сквозь деревья. Здесь прошла большая часть моей жизни, пока отец не женился. Я думала, что папа будет ждать меня, купила себе новое платье – белое, с длинными рукавами, с кружевами вокруг шеи, несколько старомодное и романтичное.
Она ждала, что он скажет, но Закари не проронил ни слова. Тогда Луиз продолжила:
– Когда я сюда приехала и увидела, что отца нет, то очень огорчилась. Настроение у меня испортилось. Я набрала номер квартиры, где была вечеринка, и спросила отца, как он мог забыть про мой день рождения. Это было глупо, по-детски, мне надо было быть более благоразумной. Поужинать в одиночестве или позвонить моему другу – короче, вести себя иначе, а не как маленький ребенок.
Закари усмехнулся.
– Вы не вели себя, как маленький ребенок. Она с улыбкой взглянула на него.
– Вы меня не знаете.
– Я начинаю вас узнавать, – сказал Закари. У нее перехватило дыхание.
– Отец расстроился, – продолжала она еле слышно. – Сказал, что сейчас же приедет, и просил подождать его. Я вышла в сад – была прекрасная весенняя ночь – встретить отца.
– У вас были распущены волосы, – прошептал Закари. – Как у девочки. Они развевались на ветру, когда вы шли в своем белом платье, похожая на средневековую деву, ожидающую единорога в сумеречном саду. Вы были спокойны и загадочны, как лунный свет.
Луиз рассмеялась.
– Вы очень романтичны, хотя по вашему внешнему виду этого не скажешь.
– Как же я выгляжу? – Его голос опять стал жестким. – Ладно, не надо отвечать. Сам знаю, что похож на пугало, которым стращают детей на празднике Хэллоуин.
– Да что вы! Несмотря ни на что, вы весьма привлекательный мужчина. Простите меня, Закари. Это по моей вине отец ехал так быстро, это я виновница ваших страданий!
Он внимательно разглядывал ее лицо – огромные темно-синие глаза, прекрасная кожа, трепетный рот. Его взгляд стал мягче, и Закари улыбнулся ей.
– Может быть, именно эту цену я должен был заплатить, чтобы найти тебя. Ничего просто так не дается.
У нее екнуло сердце.
– Я многое понял в себе за те месяцы, когда стало ясно, что я остался жив. Может быть, теперь я буду рисовать лучше, по-новому. Раньше я писал только пейзажи и сейчас понял почему: изображение природы меня ни к чему не обязывало. И когда в конце концов под моей рукой на холсте возникла женщина, то это была та, о которой я мечтал столько ночей. Она… Ты… Это была ты, Луиз. Ты заставила меня бороться за жизнь!
Она была так растрогана, что у нее перехватило дыхание. Перед глазами стояла та первая ночь, которую он провел в ее палате, находясь между жизнью и смертью. Несколько раз подходила она к его постели, смотрела на него, лежащего в забытьи… Как могла она знать, что в это время он грезит о ней.
Закари обнял ее и повел через дорогу, в тень огромного дерева, ветки которого свешивались через ограду. Он обхватил лицо Луиз руками, его взгляд медленно скользил по ее глазам, носу, губам, волосам.
– Обещай мне, что всегда будешь ходить дома с распущенными волосами, – попросил Закари и стал вынимать шпильки из ее прически. – Разве ты не понимаешь, что так выглядишь моложе?
Она засмеялась.
– А ты разве не догадался, почему я ношу пучок? Когда я стала работать в больнице, пациенты посмеивались надо мной, а врачи мне нисколечко не доверяли, потому что я выглядела как девочка. Вот я и стала причесываться так, чтобы выглядеть старше.
– Больше не делай этого, – сказал Закари, гладя ее по волосам. – Они как черный шелк. Я не могу дождаться той минуты, когда увижу тебя обнаженной с распущенными волосами. – Он подмигнул ей. – Ты
