— Император, это всего лишь совет старого воина.
Оба замолчали, вновь стали следить за полем битвы. Как и раньше, неподвижно высилась под стенами Преславы стена красных щитов. На расстоянии полета стрелы от нее приводили себя в порядок, перестраивали ряды отступившие легионеры.
— Варда, отдаю в твои руки своих лучших воинов, — негромко произнес Цимисхий, не отрывая глаз от крепости. — Но мои легионы должны знать, что ни один враг не устоит перед их натиском.
— Они увидят это, император…
Из леса, расположенного на левом фланге славян, вынесся вал закованных в броню «бессмертных». Впереди с мечом в руке скакал Варда Склир. Выставив длинные копья, всадники мчались на славян сбоку, стремясь отсечь их от крепостных стен. Однако этому замыслу не суждено было осуществиться. Ворота Преславы распахнулись, оборонявшиеся начали быстро втягиваться в город. Только левое крыло славян, на которое неслись «бессмертные», осталось на месте, правда, здесь за последней шеренгой копьеносцев появилось несколько линий лучников.
— Император, они бегут! — громко крикнул Иоанн Куркуас, начальник метательных машин византийской армии. — Твои храбрецы-«бессмертные» ворвутся в город на спинах варваров!
— Да, Куркуас, они бегут, — с натянутой улыбкой отозвался Цимисхий, — значит, сегодня мы победили. Поэтому, магистр Петр, прикажи остановить конницу и прекратить атаки пехоты. А поскольку тебе, Куркуас, так не терпится очутиться в городе, повелеваю тебе следующее. Сегодня же ночью установишь под степами все свои машины и, прежде чем варвары успеют выйти утром в поле, начнешь рушить стены крепости. А когда к нам подойдет кувикуарий Василий с остальным войском и обозом, мы снова пойдем на штурм.
Над Преславой стлался дым. Из крепостных башен вырывались языки пламени, в стенах виднелись проломы. Поверх деревянных заборол в город летели камни и огромные стрелы, с треском лопались на стенах сосуды с зажигательной смесью. А по равнине, прикрываясь щитами, двигались к Преславе ровные прямоугольники византийских легионов. Свистевшие над заборолами камни и стрелы сшибали появлявшихся над ними славянских лучников, позволяя легионерам без особых помех приставлять к стенам осадные лестницы. И тотчас по ним быстро устремлялись вверх цепочки византийцев.
Но едва их головы возникали над стенами, и обстрел с земли прекращался из-за опасения поразить своих, из-за заборол появлялись русичи и болгары. Несколько минут ожесточенной схватки — и вступившие на стены легионеры сбрасывались на землю, а на тех, что сгрудились внизу и продолжали карабкаться по лестницам, сверху валились камни, лилась расплавленная смола. Трещали и ломались лестницы, на византийцев, пытавшихся установить новые, летела туча камней, стрел, обрушивались заранее припасенные стволы деревьев. Оставив у подножия стен груды распростертых безжизненных тел, прячась за щитами, остатки штурмующих пятились от крепости.
И вновь обстреливали Преславу камнеметы и огромные самострелы, рвались из сифонов в направлении стен струи «греческого огня». Опять шли на очередной приступ свежие легионы…
Закрываясь щитом, рубился среди дружинников возле наполовину разрушенного и сгоревшего заборола воевода Сфенкел. Он только что сбросил вниз соскочившего с лестницы на крепостную стену легионера, как рядом с ним вырос запыхавшийся сотник Всеслав.
— Беда, воевода. Кто-то из болгарских бояр открыл ромеям западные ворота крепости. Недруги уже в Преславе.
— Всем со стен отходить к Вышнему граду, — приказал Сфенкел. — Ты же немедля освободи десятского Ангела. Он оказался нашим другом, не место ему под замком.
Над краем заборола возникла каска и щит легионера. Ударом меча воевода смахнул их вниз, однако слева уже вскочили на стену сразу трое византийцев. Отбиваясь от наседавших врагов, Сфенкел медленно отступал к ведущей со стены в крепостной двор лестнице. Очутившись у ее верхней ступеньки и прежде чем начать спускаться, он последний раз огляделся вокруг с высоты стен.
Стены Преславы уже были пусты. Со всех сторон, по всем улицам и переулкам города отступали группы русских и болгарских воинов. Защищаясь от преследовавших византийцев, они спешили к расположенному посреди Преславы Вышнему граду, дворцу болгарских царей. Построенный на высоком холме, обнесенный толстой стеной, он представлял самостоятельную маленькую крепость. Облегченно вздохнув, Сфенкел сделал по лестнице первый шаг вниз. Очутившись в крепостном дворе, он взял на себя командование несколькими десятками русских и болгарских дружинников, которым удалось спуститься с захваченных легионерами стен. Построившись в боевой порядок, пополняясь за счет примыкавших к ним групп славянских воинов, отряду Сфенкела удалось пробиться к Вышнему граду. Едва воины Сфенкела очутились за стенами царского дворца, как одновременно из нескольких улиц на площадь перед Вышним градом хлынули легионеры.
Со скрежетом и скрипом закрылись ворота Вышнего града, возник на его стенах длинный ряд алых щитов. А в слишком близко подступивших к стенам легионеров полетели стрелы и камни…
В окружении «бессмертных» и свиты в городе появился Цимисхий. Не торопясь, проехал по пустынным, заваленным трупами улицам к Вышнему граду хмуро уставился на высившийся за стенами дворец болгарских царей.
— Иоанн Куркуас, — тихо сказал он, — под стенами Преславы пролилось уже слишком много византийской крови, чтобы лить ее снова. Поэтому пусть огонь избавит нас от остатков упрямых варваров.
Куркуас моментально исчез, а вскоре в Вышний град устремились горящие стрелы, на его стенах и башнях стали разбиваться сосуды с «греческим огнем». Деревянные постройки тут же вспыхнули, крепость и местность вокруг нее заволокли клубы густого дыма. Тогда из ревущего огня, падавшего дождем на землю раскаленного пепла появились шеренги русских и болгарских воинов, выстроились перед горевшей крепостью. Славянские ряды были сомкнуты, щиты подняты, в бликах огня сверкали мечи и копья. Окружая вышедших из пламени врагов, с трех сторон надвигалась на них с победным торжествующим криком масса Конных и пеших легионеров.
— Безумцы! Их всего около двух таксиархий, — прошептал Цимисхий, наклоняясь с седла в сторону царского дворца.
А перед Вышним градом уже кипело сражение. Не отступая ни на шаг, стоя спиной к бушующему пламени, пожираемым им стенам и башням, рубились русичи и болгары. Они были окружены, врагов не было только со стороны горевшей крепости, а изо всех ведущих ко дворцу улиц города спешили на помощь своим все новые отряды византийцев. Славянские ряды быстро редели, все короче становилась стена красных щитов. Однако еще быстрее вырастали перед ней груды вражеских тел. Не отрываясь, император Иоанн смотрел на поле боя.
— Варваров уже не больше пяти центурий, — пробормотал он.
Все меньше оставалось русичей и болгар, вот они едва видны за сплошным валом изрубленных и пронзенных копьями легионеров. Русские червленые щиты выглядели словно маленький затерянный островок среди бескрайнего моря византийцев.
— Их всего полусотня… — ни к кому не обращаясь, чуть слышно произнес Цимисхий.
Все реже мелькали в воздухе славянские мечи и копья, вот до императора донеслись громкие, ликующие крики легионеров. Шум битвы стих, лишь слышался треск пожара и грохот рушившихся в огне построек. Иоанн еще некоторое время молчал, затем повернулся к Склиру.
— Варда, я завоевал много стран. Видел десятки племен и народов, сражался в сотнях битв. Никогда доселе я не ведал страха и презирал его, но сейчас понял, что это такое.
— Император, когда осенью ты спрашивал о русах, я не обещал легких побед. Сегодня ты смог полностью понять, какой это враг.
— Ты говорил правду, Варда. Ответь, много ли у киевского князя этих одержимых?
— Если не считать русов, что отрезаны нами во Фракии и Македонии, где они зимовали, у князя Святослава в Доростоле и окрестностях не больше двадцати таксиархий. Нас втрое больше, Император.
— Втрое, — задумчиво повторил Цимисхий. —
Всего втрое.
— Вверх по Дунаю плывет наш флот, на судах еще многие тысячи воинов. К тому же мы всегда можем потребовать подкрепления из Империи. А варвары не получат ни одного человека. Наш флот, став на Дунае,
