мы разъедемся, по всей вероятности, навсегда. Поверьте мне: благодарность – тяжелая обуза. И если вы не будете знать, кто я, вам удастся скорее забыть обо мне. Право же, так будет лучше, сеньор Руис. Кто знает, не придется ли вам когда-нибудь пожалеть о нашей встрече…
– Вот уже второй раз вы говорите это. Ваши слова полны горечи. Мне больно за вас, сеньор: много же, видно, вам пришлось пережить, если в том возрасте, когда будущее рисуется обычно в розовом свете, ваши мысли отравлены печалью, а сердце разочарованием! При этих словах дона Руиса незнакомец испытующе взглянул на него, точно желая проникнуть в самые сокровенные его мысли. А молодой мексиканец продолжал с живостью:
– Только не поймите меня превратно, сеньор. Я далек от намерения вынудить ваше признание. Каждый человек – хозяин своей жизни и своих поступков. У меня нет никакого права, ни даже желания вторгаться в вашу жизнь. Я прошу вас только об одном: назовите свое имя, чтобы мы, донья Марианна и я, могли запечатлеть его в наших сердцах.
– Стоит ли так упорно настаивать на таком пустяке?
– А стоит ли так упрямо желать остаться неизвестным?
– Хорошо, вы узнаете мое имя. Но предупреждаю вас: оно ничего вам не скажет.
– Вы ошибаетесь, сеньор: по крайней мере, отец мой узнает, кому он обязан жизнью своих детей. И он и вся наша семья будут ежечасно повторять это имя и благословлять человека, который его носит.
Взволнованный искренним чувством, которым были проникнуты эти слова, незнакомец непроизвольным движением протянул руку дону Руису, которую тот горячо пожал. Но незнакомец, словно раскаявшись в своем порыве, тотчас же от? дернул руку. Вернув своему лицу суровое выражение, этот странный, лишь только на минуту забывшийся человек с жесткой холодностью произнес:
– Хорошо, ваше желание будет исполнено. Мы уже сказали выше, что очнувшаяся донья Марианна увидела несколько поодаль от себя какого-то связанного человека. Это был один из преследовавших ее разбойников, тот самый, которого незнакомец чуть не прикончил ударом ружейного приклада. Разбойник лежал немного поодаль от костра, старательно связанный и с кляпом во рту.
К нему и направился теперь незнакомец; взвалив себе на плечи, он перенес его и положил у ног дона Руиса, не особенно, правда, бережно, судя по тому, что бандит, явно рисовавшийся до сих пор своей чисто индейской стойкостью, на этот раз не сумел сдержать подавленного стона.
– Кто этот человек и что вы намерены сделать с ним? – не без тревоги спросил дон Руис.
– Этот человек, – сухо ответил незнакомец, – один из тех негодяев, которые напали на вас. Сейчас мы будем судить его.
– «Судить»?! – воскликнул дон Руис. – Мы?
– А кто же? – сказал незнакомец, освобождая бандита от кляпа и ослабляя несколько путы на его ногах. – Или вы думаете, что мы посадим себе на шею этого негодяя и будем таскаться с ним, пока не наткнемся на какую-нибудь тюрьму? Да если бы мы и пошли на это, он сбежит от нас в пути, ускользнет, как опоссум[9], чтобы несколькими часами позже напасть на нас во главе новой шайки таких же головорезов. Ну нет, уж лучше судить его! Мертвые не вредят.
– Но по какому праву можем мы стать судьями этого человека?
– По какому праву? – воскликнул незнакомец с удивлением.
– По праву этих мест! Око за око, зуб за зуб! Дон Руис призадумался, а незнакомец украдкой поглядывал на него.
– Возможно, вы и правы, – заговорил наконец дон Руис. – Этот человек – преступник, коварный убийца, руки которого по локоть в крови. Попадись ему снова моя сестра и я, он бы, конечно, не задумался заколоть нас своим мачете или всадить каждому из нас по пуле в лоб.
– Значит?.. – спросил незнакомец.
– А ничего не значит! – пылко воскликнул дон Руис. – Даже наша полная уверенность в преступности этого человека не дает нам права судить его. К тому же и сестра моя цела и невредима.
– И вы полагаете…
– …что, раз мы лишены возможности передать этого человека в руки правосудия, нам следует отпустить его на все четыре стороны.
– Надеюсь, вы хорошо взвесили все последствия такого решения?
– Это решение подсказано мне моей совестью. – Будь по-вашему, – сказал незнакомец и обратился к разбойнику, который в течение всего разговора не проронил ни слова, хотя его глаза беспокойно перебегали от одного собеседника к другому. – Встань! – сказал незнакомец. Бандит встал.
– Посмотри-ка на меня, – продолжал незнакомец. – Узнаешь?
– Нет. Незнакомец выхватил из костра пылающую головню, поднес ее к своему лицу и повелительно произнес:
– Смотри хорошо, Кидд!
– Твердая Рука! – невольно отшатнувшись, глухим голосом воскликнул бандит.
– Наконец-то узнал меня! – с язвительной усмешкой произнес незнакомец.
– Что прикажете. Твердая Рука?
– Ничего. Ты слышал наш разговор?
– До единого слова.
– Что ты об этом думаешь? Разбойник молчал.
– Говори, не стесняйся. Я разрешаю. Разбойник продолжал хранить молчание.
