Эта невероятная цифра не давала покоя Лизе. Он не жалел никаких денег, лишь бы добиться своих отвратительных целей. Возможно, он даже смеялся про себя, глядя, как она силится выбиться из нищеты, хотя у нее в руках для этого было верное средство. Вероятно, он от души повеселился, когда в ночь бала она оставила у него свое сокровище, не зная ему цены. Но теперь Айван больше не сможет мучить ее: невозможно мучить того, чья душа мертва.
Лиза сжала сетку в руке. Этих денег хватило бы, чтобы обеспечить ее на всю жизнь. Прежде у нее была мысль о том, чтобы бросить эту драгоценность в лицо маркизу, как груду стекляшек. Но теперь Лиза передумала. Она заработала эти алмазы, она заплатила за них своей душой и своим телом, — так думала она теперь, словно речь шла о другой женщине. Айван завладел ее душой и телом, ей же остались только эти сверкающие драгоценности. И она их никому не отдаст.
Положив украшение в черную коробочку, Лиза вспомнила недавний разговор с Холландом еще об одном отвратительном поступке Айвана. Ей было больно узнать о том, что маркиз выкупил ее портрет в Лондонской галерее и держал его у себя на чердаке, как выразился Джонс, «потому что не мог видеть, как он висит в достойном месте». Лиза была сыта по горло всей этой ложью и интригами. Всю неделю она почти не выходила из своей комнаты. Эвви отчаялась заставить сестру что-нибудь поесть. Лиза даже не могла плакать. Душевная боль была так велика, что наступила апатия. Услышав стук в дверь, Лиза подняла голову и увидела Эвви. Сестра с трудом донесла золоченые коробки, присланные из замка, и поставила их на пол.
— Зачем ты все это принесла? — спросила Лиза.
— Потому что это твой подвенечный убор, — ответила Эвви, не обращая внимание на апатию сестры. Она вручила Лизе также белую шкатулочку.
— А это еще что?
— Сегодня утром Айван вернулся из Лондона, — ответила Эвви. — Он прислал записку, в которой ясно сказано: ты должна получить эту шкатулочку сегодня, перед свадьбой. Холланд дважды прочел ее, чтобы не оставалось сомнений.
С тяжелым вздохом Лиза открыла шкатулку. К своему изумлению, она обнаружила там жемчужное ожерелье, украшенное гербом Альсестеров, — ожерелье Ребекки.
— Что там, сестра? — тихо спросила Эвви.
— Мамины жемчуга, — смущенно отозвалась Лиза. — Я солгала, что не продавала их. А теперь Айван их отыскал и вернул нам.
— Тебе, — поправила Эвви.
— Нет, — упрямо ответила Лиза. — Они твои. Я хотела тебе их вручить как свадебный подарок, но тогда чувствовала себя ужасно, потому что не могла этого сделать,
— Лиза, я не могу принять подарок Айвана, предназначенный тебе.
— Но ведь это наши жемчуга. Я хочу, чтобы они стали твоими.
— Но теперь Айван их хозяин, а он надеется, что его невеста наденет их в день свадьбы.
— Никакой свадьбы! — вскричала Лиза и вскочила с кровати. Посмотрев в окно на кареты, которые ехали в деревню, она отвернулась: это зрелище лишний раз напоминало о ее злосчастье.
Сестра тронула ее за плечо.
— Я знаю: он причинил тебе много боли, — прошептала Эвви. — Ты имеешь право ненавидеть его.
Лиза ничего не ответила.
— Но это ничего не меняет, — мягко сказала Эвви. — Ведь на самом деле ты не ненавидишь его. И это — причина твоих мучений.
— Я ненавижу его, — яростно возразила Лиза.
— Нет. Ты любишь его и всегда любила.
— И вот как я должна расплачиваться на это! — Она вытерла непрошеную слезу и выругала себя за то, что ей снова захотелось плакать. — За то, что я осмелилась полюбить его, он предал меня, и я ничего не могу с этим поделать!
— Нет, можешь. — Эвви сжала руку сестры. — Лиза, родная, я люблю тебя, как никого другого. Ты столько сделала для меня! И хоть ты пыталась уверить меня, что это было легко, я-то знаю, как трудно это тебе далось. Необязательно иметь зрение, чтобы понять, что происходит, и я догадывалась, что ты давно продала мамино ожерелье.
— Я не хотела обманывать тебя, просто я… — начала Лиза, но Эвви перебила ее:
— Просто ты хотела защитить меня. Лиза, поверь, пусть бы лучше Бог лишил меня слуха и моих остальных чувств, лишь бы я не видела тебя несчастной. Я, также как и ты, пережила боль от обмана Айвана, но если бы Холланд оказался прав, я не вынесла бы этого. Но, понимаешь, хотя мой ум говорит мне, что Холланд прав, сердце подсказывает совсем другое. Сердце подсказывает мне, что Айван еще не вполне стал человеком, а сделать его человеком до конца может только любовь. Счастье он может найти только с тобой. И еще сердце мне подсказывает, что он сегодня непременно появится в церкви.
— Как я хотела бы тебе верить! — воскликнула Лиза в отчаянии. — Но ведь мы уже знаем, что Айван — мастер на обман.
— Но представь себе жизнь этого человека, ни кем не любимого, всеми гонимого! — воскликнула Эвви. — Ты ведь знаешь его лучше, чем я, ты его любишь. Что говорит твое сердце?
Лиза разразилась слезами. Всхлипывая, она ответила:
— Мое сердце говорит, что он придет в церковь, но я не верю своему сердцу!
Эвви открыла одну из коробок, достала оттуда пре красное подвенечное платье кремового цвета и. вручила сестре со словами:
— У тебя нет выбора, моя родная. Ты должна верить своему сердцу.
Наверное, не было еще невесты, которая бы так боялась идти к алтарю. Когда Эвви немного успокоила сестру, та стала одеваться, с тяжелым сердцем думая о том, что ей предстоит. В глубине души она верила: Эвви права, и Айван не обманул, когда сказал, что ее любит. Они оба принесли друг другу немало страданий, обоим было, за что просить прощения. Но голос разума твердил, что Айван не при дет, что все это он делал ради блестяще задуманной мести.
В свадебном наряде она настолько же великолепно выглядела, насколько отвратительно себя чувствовала. Платье из кремового бархата с длинным шлейфом, украшенное кружевами, с кружевной фа той стоило столько, что эти деньги большинство граждан Англии могли заработать за многие годы. Юбка ее платья, по обычаю, была украшена гирляндами из роз. Эвви приколола такие же розы к верхней части платья. Букет цветов Лизе должен был вручить сам Айван после венчания, но, посмотрев на свои пустые руки, Лиза снова чуть не расплакалась. Может быть, она никогда не получит свадебных цветов.
Во время этих мрачных раздумий пришел Холланд. Он сам был нерадостным, но глаза его потеплели, когда он увидел, как хороша была Лиза в новом свадебном платье. Он все еще с недоверием относился к будущей свадьбе, но теперь, судя по тому, как он держался, стал более уверен в благополучном исходе. Лиза с удивлением отметила про себя, что сестра, видимо, сумела отчасти переубедить мужа.
— Джордж в церкви, — сказал Джонс.
— Он… он благополучно доехал из Итона? — спросила Лиза. Она была растеряна и боялась предстоящего похода в церковь, поэтому ей трудно было собраться с мыслями.
— По-моему, он волнуется, — ответил Джонс.
— Понятно. — Лиза присела на стул у окна и продолжала, как бы разговаривая, сама с собой: — Может быть, нам не следовало вызывать его сюда. Боюсь, что это может оказаться страшной ошибкой. Такое трудно будет перенести впечатлительному ребенку… — Эвви настояла на том, чтобы Джордж обязательно был на свадьбе сестры. Она почему-то уверена, что Айван действительно придет. Да нам теперь не остается ничего другого, как довериться ее интуиции.
— Да, — прошептала Лиза.
— Вы готовы?
На глазах Лизы снова появились слезы.
— Я никогда не буду, готова, — произнесла она, вставая.
Холланд протянул ей руку, и девушка безучастно позволила ему проводить ее до кареты.
Кареты стояли вдоль всей дороги от дома до церкви. День выдался удивительно солнечным и ясным, что очень мало соответствовало настроению пасса жиров кареты.
