звери мри.
– Дункан? – В высоком голосе Боаз звучала тревога. – Дункан, черт возьми, что происходит?
– Они пришли к Ньюну. Это его звери. Это полуразумные создания… а, может быть, даже больше. Расчистите мне дорогу, чтобы я мог провести зверей внутрь прежде, чем кто-нибудь их по-настоящему разозлит.
Начался бурный обмен мнениями. Дункан ждал, похлопывая зверей по мощным спинам. Дусы, словно собаки, присели на задние лапы. Они тоже ждали.
– Идите, – прокричала Боаз. – Грузовой трюм номер один: там пусто.
Повернувшись к дусам, Дункан, подражая Ньюну, издал низкий горловой звук и зашагал вперед. Дусы тяжело поднялись на задние лапы и, как ни в чем не бывало, двинулись следом, словно всю жизнь только и делали, что входили в корабли землян. Но никто из людей не встретился им по дороге; даже Боаз, чье благоразумие пересилило любопытство, куда-то убежала. Никто не приветствовал их, кроме запертых дверей и пустых коридоров.
Они втроем спускались по коридорам – лифты не годились для огромных дусов, – и когти зверей мерно постукивали по стальному полу. Дункан был спокоен. В такой компании ему было ничего не страшно. Звери признали Дункана, и хотя где-то на самом краю сознания землянина шевелилась мысль, что он совершает ошибку, потеряв всякую осторожность рядом с этими зверями, чувство собственной правоты вселяло в Дункана абсолютное спокойствие.
Войдя в трюм, он приласкал тянущиеся к нему массивные головы, которые при желании могли сломать ребра или позвоночник; и снова пришло смутное чувство, что он все делает правильно и дусам это действительно нравится.
Дункан вышел, запер двери, и внезапно вздрогнул, подумав о том, что сделал. Ведь сейчас дусам не требовались ни вода, ни пища. Они лишь хотели попасть внутрь. Он помог им сделать это.
Дункан побежал; страх наполнял его. Подбегая к медицинскому отсеку, он едва дышал. Дверь перед ним, как и все остальные, была закрыты во время тревоги. Он толкнул ее рукой, ввалился внутрь и прислонился к двери спиной.
– Сэр? – повернулся к нему охранник.
– Они проснулись? – сиплым от напряжения голосом спросил Дункан. Часовой казался смущенным.
– Нет, сэр. Не думаю.
Дункан отпихнул его в сторону, распахнул дверь и взглянул на Ньюна. Открытые глаза мри неподвижно глядели в потолок. Дункан подошел к постели и стиснул руку Ньюна.
– Ньюн. Дусы. Дусы. Они пришли.
На лбу мри – наконец-то! – выступил пот. Взгляд золотистых глаз блуждал в бесконечности.
– Они здесь, – почти кричал Дункан. Ресницы Ньюна дрогнули.
– Да, – произнес Ньюн. – Я чувствую их.
Больше Ньюн ничего не сказал и ни на что не реагировал; глаза его закрылись, и он заснул со странным спокойствием на лице.
– Сэр! – окликнул его вбежавший в каюту вопреки установленному порядку часовой. – Кого-нибудь позвать?
– Нет, – прошептал Дункан. Пройдя мимо человека, он вышел в коридор и направился на верхние палубы корабля. Корабль наконец пришел в себя после минувшей тревоги; ожил интерком. Дункан слышал, как Боаз зовет его.
Он не помнил, как оказался наверху – в памяти осталось лишь белое пятно. Открыв дверь, он увидел встревоженное лицо Боаз. После того странного головокружения, наполненного смутными незнакомыми образами, Дункан боялся подобных провалов памяти.
– Они ручные? – спросила Боаз.
– Они… кажется, да. Для мри они… Они… Я не знаю. Я не знаю.
Боаз внимательно посмотрела на него.
– Вы целый день на ногах, – негромко заговорила она. – Больше никаких вопросов. Если они успокоились и не опасны – никаких вопросов.
– Они не успокоятся. Они опасны.
– Никто не собирается подходить к ним.
– Они полуразумны, – проговорил он. – Они разыскали мри. Прошли через пустыню, через весь город, и разыскали их.
Дункана била дрожь. Боаз коснулась его руки. Эта светловолосая полная женщина казалась ему сейчас самым прекрасным и добрейшим существом на планете.
– Стэн, идите к себе, – сказала она. – Идите домой, отдохните. Охранник проводит вас. Уходите отсюда.
Кивнув, он припомнил дорогу от корабля до Нома, и решил, что оставшихся у него сил хватит, чтобы без приключений добраться до своей комнаты. Даже не поблагодарив Боаз, он повернулся и пришел в себя уже на корабельном трапе, в сопровождении офицера службы безопасности с винтовкой на плече.
Провалы памяти ужасали его. Дункан все еще надеялся, что это усталость.
Но он, не отдавая себе отчета, решил войти во «Флауэр» с дусами.
Это произошло как бы помимо его воли.
Он старался не думать о дусах, изо всех сил, до головокружения, пытаясь вызвать то ощущение тепла, что содержалось в их прикосновениях.
«Да, – сказал Ньюн, – я чувствую их.»
«Я чувствую их».
Дункан плохо помнил, о чем он разговаривал с офицером службы безопасности, едва ворочая языком, стараясь разорвать тишину, от которой звенело в ушах: скорее всего, нес какую-нибудь чепуху.
А потом он оказался в сверкающем яркими огнями Номе, где в комнатах металось гулкое эхо, пахло регулами и землянами. Здесь не было тишины.
Офицер безопасности проводил Дункана до двери его комнаты и вложил ему в ладонь пластиковый флакон.
– Это вам от доктора Луиса, – пробормотал он.
Дункан даже не поинтересовался, что было в этих красных капсулах, которые убивали сны и сковывали чувства, погружая его в спасительный покой беспамятство.
Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что не выключал свет.
4
Покинувший свою оснащенную пультом управления тележку в тишине своего кабинета, Ставрос поднял на него воспаленные от недосыпания глаза. На столе перед стариком высилась груда измятых и зачитанных бумаг: день уходил на то, чтобы написать, ночь – чтобы перечитать.
Все это Дункан видел. Кроме того, он прекрасно знал, что где-то среди этих бумаг есть и какая-то часть его собственного труда. Да, он потратил немало часов на составление своих отчетов: ни Боаз, ни Луис, ни служба безопасности никогда не видели их. Ставрос был единственным, кто читал их, и если написанное там шло вразрез с его намерениями, отчеты бесследно исчезали.
– Садись, – сказал Ставрос.
Дункан подчинился. Бесцветные глаза Ставроса пристально изучали его лицо. Проделанная работа не принесла Дункану чувство удовлетворения, оставив в душе какую-то пустоту, и, скорее всего, последний отчет, как и вообще все, что противоречило политике Ставроса, оказался ненужным. Этот отчет вымотал Дункана гораздо сильнее, чем какое-нибудь задание из тех, что он выполнял в колледже. Составляя его, Дункан отчаянно боялся, что все это окажется ненужным и только вызовет лишние вопросы; что Ставрос, пообещав ему как следует во всем разобраться, выбросит отчет, не прочитав даже половины.
– Знаешь, это так называемое святилище мри, – заговорил наконец Ставрос, – вызвало сильный переполох у регулов. Они до смерти перепугались. Святилище, артефакт, то, что мы сделали все, чтобы сохранить двоим мри жизнь, – все это они считают звеньями одной цепи… к тому же еще ты натворил немало дел. В результате получается довольно-таки неприятная картина. Ты знаешь, что регулы на каждом углу трубят о том, что им пришлось спасать вас с Галеем?
Дункан едва удержался от ругани.
