— Вы мне столь же омерзительны, как и Дункан. Оба вы негодяи, преступники!
— Дорогая моя, позвольте вам напомнить, вы прекрасно пользуетесь плодами того, что называете нашими преступлениями!
— Вы заставляете меня пользоваться ими! Вам же прекрасно известно, что Джек не даст мне возможности уйти, иначе…
— Ну если бы вам действительно хотелось уйти…
— Может быть, я просто трусиха… но Дункан внушает мне ужас. Он вполне способен меня изуродовать в отместку… И что тогда со мной будет?
— Дункан не бессмертен. Стоит вам захотеть — и он быстро исчезнет с вашего пути.
— Для этого надо уступить вам?
— Вот именно.
— Не вижу, какой прок принесет мне эта перемена!
Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился Дункан. Он был по-прежнему изысканно вежлив, но чувствовалось, что его нервы напряжены до предела.
— Я вынужден был оторваться от дел и оставить гостя одного, чтобы прийти за вами, Патриция. А вы, Питер, чего вы ждали?
— Она… она была не готова…
— Ваше поведение мне не нравится, Дэвит!
— А мне ничуть не меньше — ваше, Дункан!
— Вы напрасно позволяете себе говорить со мной в таком тоне. Болван, что торчит сейчас в моем кабинете, уже достаточно взбесил меня сегодня.
— Разве вам не известно, что ревность — глупейший порок?
Пощечина, которой Дункан наградил своего подручного, звонко отозвалась во всей комнате. Питер опустил было руку в карман, но Дункан уже навел на него дуло пистолета.
— На вашем месте, Дэвит, я бы не рыпался!
Оба смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью.
— Вы совершили ошибку, Дункан…
И Дэвит вышел из комнаты.
Джек повернулся к Патриции:
— Что вы здесь вдвоем замышляли?
— Ничего особенного.
— Зарубите себе на носу, Патриция, — еще никому не удавалось посмеяться надо мной, и не вам начинать. И вы жестоко заблуждаетесь, коли воображаете, будто Дэвит у удастся вырвать вас из моих рук.
— Я одинаково презираю вас обоих.
— Если бы шотландец и его пять тысяч фунтов не ожидали вас в моем кабинете, я бы заставил вас на коленях молить у меня прощения. Но это можно отложить на потом. Ну, вперед!
— Нет!
— Вам бы не следовало раздражать меня, Патриция!
— Я не стану помогать вам грабить этого парня!
— Вы будете делать то, что я прикажу!
— Нет.
Дункан улыбнулся, но лицо его выражало свирепую ярость.
— Вы забыли, что в конце концов всегда слушаетесь?
— Ну так вот, представьте себе, мне это надоело!
— Вы заплатите мне за это, Патриция, и очень дорого!
— Плевать!
— Кто это вас так накрутил? Дэвит?
— Возможно…
— Этот тип начинает мне надоедать…
— То же самое он говорит о вас!
— Правда? Что ж, постараюсь сделать так, чтоб он больше не испытывал пресыщения. Можете на меня положиться!
— Питер не ребенок.
— И я тоже. Но все это к делу не относится. Сейчас мне нужны пять тысяч фунтов, которые этот идиот из Томинтула таскает с собой.
— Пойдите и возьмите их у него!
— За меня это сделают другие, и в первую очередь вы.
— Даже не рассчитывайте.
— Ну-ну…
Дункан вернулся в кабинет, напустив на себя сокрушенный вид.
— Мисс Поттер очень сожалеет, мистер Мак-Намара, но она слишком устала, чтобы присоединиться к нам, и просит вас извинить ее… У бедняжки разболелась голова.
Шотландец глубоко вздохнул:
— Скажите ей: я не смогу спокойно спать, зная, что она страдает… Я ее полюбил, эту крошку… Ну да ладно. Я вернусь. Спокойной ночи, джентльмены!
— Минутку, мистер Мак-Намара, вы не дали мне договорить… Мисс Поттер просила передать, что будет счастлива отужинать в вашем обществе, если, конечно, вас это устраивает.
— Еще бы не устраивало! Но… ужин… а как же ее номер?
— Завтра у нас выходной.
— А! Тогда все просто замечательно!
— Мисс Поттер просила также передать, что ей бы хотелось видеть вас в «Старом капитане» в восемь — в половине девятого.
— В «Старом капитане»? А где это?
— В квартале Биллинсгейт, неподалеку от рыбного базара, очень живописное место.
— Не сказал бы, что очень люблю рыбу, но ради мисс Поттер готов проглотить любую гадость.
Разговор прервал телефонный звонок. Том спрашивал, можно ли уже гасить свет и закрывать заведение, а заодно предупредил, что заметил инспекторов Блисса и Мартина, которые, по всей видимости, кого-то поджидают. Дункан на мгновение задумался, потом приказал швейцару закрыть главный вход, поскольку шотландский джентльмен воспользуется служебным. Положив трубку, Джек обратился к Мак- Намаре:
— Том сообщил мне, что вокруг бродят всякие подозрительные субъекты… Учитывая, что при вас такая крупная сумма, не лучше ли переночевать здесь?
Шотландец громко расхохотался.
— Я сумею за себя постоять!
Он подхватил свой чемодан и распахнул дверь.
— Будьте осторожны, сэр, — посоветовал Том.
— Не мечите икру, старина…
Однако предосторожности ради, прежде чем выйти, житель Томинтула на мгновение замер в тени у входа и внимательно оглядел улицу, желая убедиться, что на его пути нет опасности. Инспекторы Блисс и Мартин, заметив, со своей стороны, маневр шотландца и отметив его позднее возвращение, окончательно решили, что он несет что-то чрезвычайно ценное. Поэтому, как только Мак-Намара поравнялся с ними, оба инспектора одновременно набросились на него. Дункан и Дэвит сквозь ставни наблюдали за сценой. Том тоже не желал упустить такое потрясающее зрелище. Блисс так и не понял, что с ним произошло и почему он уткнулся в угол дома и каким образом его ноги оказались выше головы. Что до Мартина, то, получив мастерский удар в солнечное сплетение, он стоял на мостовой на коленях и тщетно пытался снова обрести способность дышать нормально. Хохот Мак-Намары взорвал тишину лондонской ночи. Спрятавшиеся за ставнями Дункан и Дэвит оторопело поглядели друг на друга, а Том чуть не завопил, как болельщик на стадионе. Шотландец же, дабы отпраздновать победу над лондонскими бандитами, достал свою волынку и
