– Каждому по квартире!
«Безумец...» – поставил окончательный диагноз представитель.
Они еще долго беседовали. Глубоководный бурильщик особенно интересовался Великим Кольцом:
– Это что за Кольцо такое? Кооператив? Нет? Такая организация писателей и любителей рыцарских романов?.. То бишь, научной фантастики? Неформальная? Ах, всемирная! Всемирная и неформальная? Очень интересно! И каковы ее цели, задачи, намерения? Структура? Финансы? Фонды? Членские взносы?
Интересовался, а думал о другом... Надо что-то делать с Федором Федоровичем, надо как- то помочь отставному майору. Райцентр бурлит, отвлекается от насущных проблем и не варит сахар из свеклы, тогда как в стране сахара не хватает – весь изводят на самогон. Мужик он, видать, безобидный, хороший, жить с ним в Райцентре стало веселее; но, если даже испанский административный аппарат в XVII веке не смог выдерживать безумные выходки своего Дон Кихота, то тем более в наше время – кому это понравится?..
Прощаясь, представитель конторы обратил свой взор за советом на Буденного и Калинина.
«Надо человека спасать», – кивнул командарм Первой Конной.
«Надо спасать человека», – согласился с ним Всесоюзный Староста.
«Так и сделаем», – решил представитель.
Часть вторая
Если к тем, кто мыслит здра-,
Адресуешься ты, кни-,
Не грозят тебе упре-
В том, что чепуху ты ме-;
Если же неосторож-
Дашься в руки дурале-,
То от них немало вздо-
О самой себе услы-,
Хоть они из кожи ле-,
Чтоб учеными казать-.
Мигель Сервантес.
Пролог к «Дон Кихоту»
В апреле, когда Федор Федорович по обыкновению начал маяться и отлучился на день в Одессу по поводу закупки нового чемодана для очередной нуль-транспортировки в Зауральск, прямо в его квартире был созван тайный консилиум из всех заинтересованных граждан и организаций.
Позвонили. Открыла дверь Аэлита. Кто такие?
На нее не обратили внимания, прошли, поморщились – книгами воняет. Расселись на книгах и стали думать.
Надо что-то делать, надо человека спасать. Оставлять в таком виде опасно. Жаль, человек хороший. Доверчивый. А тут всякие шляются... Из химзоны иногда уголовники бегают... Или, чего доброго, утонет в луже...
Ничто не ново под Луной. План спасения Федора Федоровича всем был виден издалека. Он, этот план, лежал на поверхности, как полуживой кит, потерявший ориентацию. Дело в том, что в этом городе не один такой Дон Кихот был...
Был, был до Федора Федоровича прецедент в лице сумасшедшего краеведа. Всю свою сознательную жизнь Райцентр назывался Мамонтовкой, а переименовали его после гражданской войны по подозрению в родственных отношениях с известным деникинским генералом, которого расколошматил Буденный где- то в этих краях. Так вот, после разоблачения культа генералиссимуса, которому Буденный приходился ближайшим дружком и соратником, краевед стал писать письма во все инстанции: мол, Мамонтовка с тем диким генералом никак не связана, а несет свое честное имя из глубины веков от вымершего лохматого слона, водившегося в изобилии в этих краях. Подтверждение тому – отдельные кости, осколок бивня и даже кусок рыжей шкуры, найденные здесь в прошлом веке Пржевальским (или не Пржевальским, не в том дело). Местная легенда также гласит, сообщал безумный краевед, что в древние времена мамонтов у нас консервировали в смоле каким-то особенным способом, – а это уже научное открытие, не уступающее открытию колеса. Поэтому поиски копченых мамонтов следует продолжить, найти хотя бы одного и тем самым доказать, что местное русско- украинско-еврейское население произошло не от русскоязычных кроманьонцев из пещеры во Франции, как предполагает писатель-фантаст Владлен Чердаков, а еще глубже: напрямую от неандертальцев из Мамонтовки, которые, понятно, говорили на суржике. По ходу дела наша страна утвердит свой приоритет в открытии мясокопчения, а незаслуженно переименованная Мамонтовка опять займет место на картах земного шара.
Такие вот письма писал безумный краевед. Дошел даже до Верховного Совета. Письма, естественно, переправлялись в мамонтовский райисполком. Краеведа вызывали. Проводили с ним беседы, говорили по- хорошему. Спрашивали:
– А был ли мамонт?
Безумный краевед стоял на своем: Буденный, Пржевальский, неандертальцы, Владлен Чердаков и так далее.
– Мамонты где-то здесь! – стоял на своем краевед.
Пока стоял, его не трогали. Но вот краевед начал копать. Утром выходил с двумя лопатами – штыковой и совковой, и до вечера ковырял Райцентр в разных запрещенных местах. Насмешливые доброжелатели советовали ему:
– Ты мусорник копни. Там с ледникового периода – ого-го!
Кому это понравится?
Районное начальство созвало консилиум и отправило краеведа в сумасшедший дом (времена еще позволяли), где через год краевед тихо скончался с мамонтами на устах. Даже на Западе никто не узнал про безумного краеведа и не поднял там антисоветский гвалт.
В общем, опыт имелся, но кто-то должен был произнести первую фразу...
На всякий случай еще раз проверили Аэлиту. Старший лейтенант милиции строго спросил: кто такая? Что общего имеет с отставным майором? Не собирается ли зацапать эту квартиру в Доме на набережной?
– Очень нужно! – фыркнула Аэлита. – Жить в этой вашей дыре при сахарном заводе? Кладовщицей? Пусть без меня клады ищут! Я тут временно. Лежу на дне. А вы все его мизинца не стоите!
Это она молодец, хорошо отрезала!
Махнула хвостом и, чтобы не участвовать в неприличном консилиуме, ушла в клуб «Водоканализации» смотреть «Маленькую Веру».
На ее счет окончательно успокоились. Но что же все же делать с Федором Федоровичем?
– Надо бы полечить... – неуверенно произнес кто-то сакраментальную фразу.
Наконец-то! Правильно! Выписать Федору Федоровичу направление в одесский психоневрологический диспансер, что на улице Свердлова, бывшей Канатной. Поступить с ним, как с покойным безумным краеведом, земля ему пухом. Великое дело – прецедент! С краеведом все гладко прошло, ООН не вякало. Тут и думать нечего. Взять Федора Федоровича под белы руки и доставить на улицу Свердлова- Канатную на райисполкомовском «рафике» под видом будто бы нуль-транспортировки на Магелланово Облако. Он ничего и не поймет, зато сразу познакомится со всеми своими братьями по разуму – и с марсианами, и с альдебаранами.
Конечно, тут же возникли разного рода юридические сомнения насчет прав человека в правовом государстве. Нашлись и тут люди нервные и слабохарактерные.
– Сейчас другие времена, и живого человека в дурдом так запросто не засадишь, – сказал врач «скорой помощи» и незаметно слинял вслед за Аэлитой, потому что два билета на «Маленькую Веру» находились у него в боковом кармане.
