на волка. Я просил вашего хозяина прийти ко мне, чтобы мы могли обговорить условия, на которых он согласился бы снять осаду. Вместо себя он послал вас. Это оскорбление, так и передайте ему, а у меня и так достаточно поводов злиться на него. Пусть он глумится надо мной, раз уж подвернулся подходящий момент. Но и не след ему жаловаться, когда мы поменяемся ролями.
— Мой господин испугался прийти, ваша светлость.
Чезаре хохотнул.
— Я в этом не сомневался. Но вы, вы, Малипьеро? — герцог наклонился вперед, интонации его голоса стали угрожающими. — Вы не побоялись занять его место?
Малипьеро сжался, уголки рта задрожали, лицо еще более побледнело. Но прежде чем он успел ответить, Чезаре откинулся на спинку стула и спокойно спросил: «Почему вы пришли?»
— Чтобы вести переговоры от имени моего господина.
Герцог помолчал, словно обдумывая ответ.
— Только за этим?
— А разве могла быть другая причина, ваша светлость?
— Об этом я вас и спрашиваю.
— Мой господин, — негодующе вскинулся Малипьеро, — я пришел как посол.
— Да, конечно. Как я мог забыть. Так перейдем к делу. Вы знаете, что я готов купить. Назовите цену, которую просит этот торговец из Камерино.
Старший Малипьеро выпрямился, взгляд его случайно упал на обломки кинжала. Похоже, он не понял, кому принадлежало оружие, ибо голос его не дрогнул.
— Господин мой Варано согласен снять осаду в обмен на ваше письменное обещание вывести войска из Камерино, восстановить его на троне и в дальнейшем не вмешиваться в городские дела.
В изумлении от подобной наглости Чезаре воззрился на посла.
— Он был пьян, этот грабитель Камерино, когда направлял вас ко мне с таким посланием.
Малипьеро задрожал под суровым взглядом герцога.
— Ваша светлость, возможно, поведение моего господина кажется вам наглым. Но вы вскорости узнаете, что он готов идти до конца. Тем более потому, что, по его глубокому убеждению, он держит вас за горло.
— По его глубокому убеждению! Святой Боже! Тогда ему суждено узнать, что сделан я из пороха, и если взорвусь, его тоже разнесет на куски. Иди и передай ему эти слова.
— Так вы не принимаете его условия?
— Скорее я буду сидеть в Имоле до второго пришествия.
Малипьеро помялся. Взгляд его метнулся к чисто выбритой добродушной физиономии Агабито Герарди. Но выражение лица секретаря не придало ему смелости. Однако, как и должно настоящему послу, он досказал все, что ему поручали сказать.
— Вителлоццо, Орсини и Бальони объединились.
— Неужели это новость? А какой прок от этого Варано? Жители Камерино ненавидят его, кровавого тирана, и, избавившись от него, никогда не допустят, чтобы он вновь восседал на троне.
— Я не уверен… — начал Малипьеро.
— Разумеется, — покивал Борджа. — Но уж поверьте мне на слово, — он встал. — Агабито, проследи, чтобы посла Варано проводили с соответствующими почестями.
И, словно поставив на этом точку, герцог прошествовал к окну, по пути достав из кармана золотую, покрытую эмалью коробочку для засахаренных фруктов.
Лицо Агабито разочарованно вытянулось. Не таким представлял он себе завершение переговоров. Но, подумал он, возможно, что хитрый Чезаре все рассчитал. Оторвавшись от раздумий, Агабито заметил, что Малипьеро и не думает уходить. Стоит, переминаясь с ноги на ногу, да поглядывает то на секретаря, то на герцога.
— Ваша светлость, — прервал он наконец затянувшееся молчание. — Могу ли я поговорить с вами наедине?
— Мы и так одни, — бросил Борджа через плечо. — Что еще вы можете добавить?
— То, что я намерен сказать, послужит вашим интересам.
Чезаре развернулся спиной к окну, глаза его превратились в щелочки. На губах заиграла легкая улыбка. Он дал знак охранникам. Те отсалютовали и скрылись за дверью.
— Агабито останется. У меня нет секретов от моего секретаря. Говори.
— Ваша светлость… — посол запнулся, затем-таки продолжил под нетерпеливым взглядом Борджа:
— Мой господин Варано настроен серьезно.
Чезаре пожал плечами, снял крышку с коробочки.
— Это я уже понял. Больше вам нечего сказать?
— В самом начале нашего разговора вы не сочли за труд поправить меня, ваша светлость, когда я назвал себя вашим покорным слугой.
— Сколь кружным путем идете вы к поставленной цели. Ну да ладно. Когда-то вы служили у меня. Теперь служите ему. Хотите снова перейти ко мне? Речь пойдет об этом?
Малипьеро глубоко поклонился.
Герцог бросил короткий взгляд на Агабито, затем достал из коробочки ломтик засахаренного абрикоса.
— Значит, положение бывшего правителя Камерино не такое уж блестящее? — вопрос этот по интонации больше походил на утверждение, отчего Малипьеро сник еще больше.
Он-то ожидал, что Чезаре схватится за его предложение. А от спокойного безразличия герцога его бросило в дрожь. Но Малипьеро сумел взять себя в руки.
— Именно я запугал Варано до такой степени, что он не решился прийти к вам сам, а направил меня.
Крышка вернулась на коробочку для фруктов. Герцог, похоже, заинтересовался. И окрыленный Малипьеро продолжил:
— Я сделал это лишь для того, чтобы предложить свои услуги вашей светлости. Ибо в сердце моем нет другого господина, кроме вас. И мой единственный сын служит вам.
— Ты лжешь, паршивый предатель! Лжешь! — Чезаре надвинулся на него, словно решил стереть в порошок. Исчезли бесстрастное спокойствие лица, невозмутимость взгляда. Глаза его источали адский огонь.
— Мой господин! Мой господин! — заверещал Малипьеро.
Чезаре остановился на полпути, лицо его вновь разительно переменилось, вспышка ярости погасла так же внезапно, как и началась.
— Взгляни на кинжал у твоих ног, — Малипьеро повиновался. — Час назад он сломался, ударившись о мою грудь. Догадайся, чья рука направляла его? Твоего сына, твоего единственного сына, который у меня на службе.
Малипьеро отпрянул, рука его невольно поднялась к горлу.
— Ты пришел сюда за теми скудными сведениями, что мог раздобыть этот шпион. И мое приглашение Варано пришлось очень кстати. Потому что без оного ты заявился бы со своим последним предложением. Но твой сын уже ничего тебе не скажет. Завтра утром его повесят. И тело будет болтаться перед этим вот окном, чтобы его видел и Варано, которому он служил, и ты, для которого нет господина лучше меня.
Малипьеро рухнул на колени, простер к герцогу руки.
— Мой господин, клянусь вам, никакого заговора против вас не было. Никто не помышлял причинить вам вред.
— Что ж, на этот раз я тебе поверю. Возможно, заговора и не было. Но я поймал твоего сына с поличным, и он, возможно, решил, что другого выхода у него просто нет. Разницы, собственно, никакой. И без заговора его повесят на рассвете.
Малипьеро, по-прежнему на коленях, обратил к герцогу блестящее от пота лицо.
— Ваша светлость, в моих силах загладить вину сына. Я могу помочь вам избавиться от этого банкрота из Камерино. Жизнь моего сына за снятие осады?
Чезаре улыбнулся.
