Шаман потянулся за поясом. Звон бронзовых подвесок заглушил песню женщин и вспугнул думы. Вождь спросил гостя:
– Ты все сказал, шаман Урбек?
– Я говорил с мудрым…
– Ты не сказал, куда и кому вести наш народ?
Сильные без родины гибнут, слабые становятся рабами, вождь Кардаш. Надо идти в степи.
– Наши степи – не наши. Там враги. Ты знаешь, шаман Урбек.
– У нас есть серебро и скот.
– Если отдашь врагу лошадь, он возьмет весь табун. Если отдашь рабыню, он возьмет и дочь.
– У вождя не возьмут табун, у вождя не возьмут дочь. Вождь останется вождем и в племени данников.
Старый Кардаш вскочил и закричал на шамана:
– Племя всадников никому не станет платить дани! Мой народ не пойдет в пасть к зверю!
Гневом налились помолодевшие глаза вождя, рука его потянулась к ножу. Маленький шаман отполз за идола и оттуда глядел, как мучают Кардаша древние боги типчаковой степи.
Неслышно открылась дверь, обитая медвежьими шкурами, и шаман увидел Оскора. Певец стоял с обнаженным мечом, в разорванной одежде. По грязному лицу его катились крупные бусины пота, спутанные волосы смокли и прилипли ко лбу.
Гнев старого Кардаша, как крупный летний дождь, быстро проходил. Он увидел Оскора и улыбнулся.
Оскор подошел к нему. Вождь и певец ударили друг друга по плечу.
– Будь здоровым и сильным, вождь Кардаш!
– Будь здоровым и сильным, певец Оскор!
Вождь сел, усадил рядом с собой гостя и спросил:
– Ты привез недобрые вести?
– Ты угадал, вождь Кардаш, – ответил ему певец. – Однорукий военачальник опять привел булгар на твою землю. Три десятка лодок к вечеру будут у города. Я сам видел, как они повернули от Великой Голубой реки. Они плывут по родному Меркашеру к нам…
Шаман выполз из-за идола. Оскор увидел его и громко засмеялся.
– Ты смеешься над нашим горем, бродячий пес! – закричал на него шаман, вскакивая на ноги.
– Я смеюсь над тобой, брат шакала.
Маленький шаман завизжал от злости и выбежал на улицу.
3. ГОРЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Звеня и стуча оружием, заходили в большую юрту воины из рода вождя. Кто предлагал старому Кардашу строить завалы у речки и не пускать булгар на берег, кто советовал уходить в лес. Но большинство молчало, слушая слова мудрых. А сторожевой костер все рос, дым от него поднимался выше священной лиственницы и нес людям племени весть об опасности.
Ближайшие к городищу роды уже покидали свои жилища, воины спасали детей и женщин, гнали под защиту валов и рвов испуганный скот. Ожили, заговорили лесные дороги. Застучали по ним степные телеги на высоких скрипучих колесах. Заржали тонконогие лошади под грузными и крепкими всадниками. Разбуженные шумом ночные хищники уходили дальше в лес, в темные и глухие урочища.
Шел род за родом, врывались в раскрытые бревенчатые ворота телеги и скот и растекались по широкому городищу. Последним вошел в город вождя род крепкогрудых кузнецов, хранителей тайны железной земли. Мужчины поставили телеги кругом, женщины начали разжигать родовой костер, подростки загоняли скот в высокие крутые загоны.
Окруженный глухими лесами и мертвыми болотами тихий город вождя стал многолюдным и шумным. Плакали дети, кричали и ругались женщины, отгоняя воюющих собак от костров.
В больших черных котлах женщины варили берестяную смолу и бросали на жадные языки огня жирные куски кровавого мяса. Покусывая жертвенное мясо, огонь шипел и разрастался. Плясали перед ним, раскрасив щеки и грудь железной краской, черноволосые девушки в мягких кожаных юбках. Подражая отцам, пели у огня песню победы маленькие сыновья угров.
Суровые воины прощались с родичами, надевали кожаные шлемы, брали клееные луки и уходили к племенному костру на жертвенный обряд. Пятнадцать десятков мужчин взяли боевое оружие. Среди них были совсем еще юные, недавно получившие из рук старейшины тонкий кривой меч, были и старые – ровесники седого Кардаша. И старые, и молодые воины знали: булгар придет в пять раз больше, и каждый готовился быть сильнее пяти врагов.
Маленький шаман сидел перед живым огнем большого племенного костра и бросал в него сухую степную траву. Красноволосый скуластый раб шамана держал за крепкую ременную веревку белую лошадь. Она билась и храпела, предчувствуя смерть.
Собравшиеся воины окружили костер и запели песню победы. Шаман вскочил и воткнул широкий нож в шею коня. Белый конь рванулся, осел на передние ноги и рухнул на землю. Маленький шаман завыл и запрыгал перед упавшей лошадью, звеня бронзовыми колокольчиками и железными подвесками. Старейшины подхватили его клич, и еще полдесятка белых лошадей забились в смертных судорогах. Но ни одна капля жертвенной крови не упала на землю, ее выпили священный огонь и воины.
Напившись горячей крови, воины качались и прыгали перед огнем, потрясая оружием. Они призывали
