болезнь… Быть может, когда-нибудь вы сами, господин советник…
Сигелиус. Что-о?
Гален. Ничего, я так… Может быть, господину советнику самому когда-нибудь понадобится мое лекарство.
Сигелиус. Зачем вы это говорите, Гален?
Гален. Господин советник мог бы в этом случае воспользоваться дезодораторами…
Сигелиус. Благодарю вас!.. Ну… покажите письма.
Гален. Пожалуйста, господин советник.
Сигелиус
Гален. Да, господин советник. Очень долговязый.
Сигелиус
Гален. Не могу, но… Я знаю, что это для меня громадная честь, но…
Сигелиус. Но вы намерены и в дальнейшем лечить своим методом только сами, так?
Гален. Так, господин советник. Я хотел бы… и в клинике… проводить его сам.
Сигелиус. А потом вы опубликуете ваш метод?
Гален. Да… то есть на определенных условиях.
Сигелиус. На каких же?
Гален. Я предпочел бы говорить о них позже, господин советник.
Сигелиус
Гален. Да, господин советник. Вернее…
Сигелиус. Погодите. Это безграничная наглость — требовать нечто подобное от клиники Лилиенталя, доктор Гален. У меня руки чешутся спустить вас с лестницы. Я понимаю: каждый врач хочет получить доход от своих знаний. Но превращать лечение в коммерческую тайну недостойно врача. Так ведут себя знахари, шарлатаны и спекулянты. Это, во-первых, негуманно по отношению к страдающему человечеству и, во- вторых…
Гален. Но ведь я, господин советник…
Сигелиус. Одну минуту! Во-вторых, это не коллегиально по отношению к другим врачам. Они тоже хотят лечить своих пациентов, коллега: ведь они живут этим. Вот так-то. Вы смотрите на свой метод только как на источник дохода. Я должен, к сожалению, подходить к нему как ученый и врач, сознающий свой долг перед человечеством. Наши точки зрения кардинально отличны. Одну минуту.
Стук в дверь.
Войдите!
1-й ассистент
Сигелиус. Подите сюда. В каких палатах у нас morbus Tshengi?
1-й ассистент. Почти во всех, господин советник. Во второй, четвертой, пятой…
Сигелиус. А бесплатные пациенты?
1-й ассистент. Для бедных у нас отведена тринадцатая палата.
Сигелиус. Кто ведет эту палату?
1-й ассистент. Второй ассистент.
Сигелиус. Хорошо. Передайте от моего имени второму ассистенту, что с сегодняшнего дня все врачебное наблюдение в палате номер тринадцать и лечение там проводит вот этот коллега — доктор Гален. Это будет его палата.
1-й ассистент. Слушаю, господин советник, но…
Сигелиус. Что вы хотите сказать?
1-й ассистент. Ничего, господин советник.
Сигелиус. То-то. А мне показалось, что у вас есть возражения. Далее, передайте второму ассистенту, что ему не должно быть никакого дела до того, как и чем доктор Гален будет лечить своих больных. Прошу соблюдать это в точности.
1-й ассистент. Слушаю, господин советник.
Сигелиус. Можете идти.
Ассистент уходит.
Гален. Не знаю, как благодарить вас, господин советник.
Сигелиус. Не за что. Я действую
Гален. Шести недель будет достаточно.
Сигелиус. Вот как? Да вы, видно, собираетесь творить чудеса, доктор Гален. Честь имею кланяться.
Гален
Сигелиус. Желаю удачи.
Гален неловко выходит.
Занавес
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Семья вечером за столом.
Отец
Мать. С той дамой на третьем этаже совсем плохо. К ней уже и зайти никто не решается… Ты заметил, какой запах на лестнице?
Отец. Нет. Ага, вот интервью с надворным советником Сигелиусом. Это мировая величина, мамочка; ему можно верить. Вот увидишь, он подтвердит мое мнение…
Мать. Какое?
Отец. Что все эти страхи насчет белой болезни — ерунда. Где-нибудь обнаружился случай проказы, а газеты тотчас создают сенсацию. Известно, каковы люди: стоит кому-нибудь слечь с гриппом, все кричат, что у него белая болезнь.
Мать. Сестра пишет, что у них тоже полно этих больных.
Отец. Вздор. Это все паника. Вот интересно, что Сигелиус заявил: эта болезнь пришла из Китая. Видишь, я всегда говорил: надо превратить Китай в европейскую колонию, навести там порядок — и дело с концом. Зря мы даем существовать таким отсталым странам. Голод, нужда, гигиены никакой — и вот и:; кольте, белая болезнь. Сигелиус говорит, что она псе таки заразна. Надо бы принять меры.
Мать. Какие?
Отец. Запереть всех этих больных, изолировать их от здоровых. У кого появилось белое пятно, тот сразу вон! Как это ужасно, мамочка, что у нас в доме оставляют умирать эту бабу! Стало страшно домой