уничтожили, сожгли, это объяснить невозможно, только из-за того, что мы не грузины – русские, евреи, осетины, армяне, которые остались жить здесь. Был епископом Аланским, а сейчас епископ развалин небольшого кладбища, разоренного народа. Я сам живой свидетель тому, что они вытворяли. Я не могу говорить, вы меня простите. Я потерял очень многих. В прошлую войну в 1992 году я потерял троих братьев, сейчас я потерял все».
Истории многих беженцев похожи на историю Лолиты Кабисовой, опубликованную в «Российской газете». Трое суток ночами бежала она к российской границе вместе со своими восемью маленькими детьми – а двое старших сыновей и муж остались в Южной Осетии защищать свою республику.
История № 5. Удастся ли вернуться на родину?Жили Лолита и Аслан со своими десятью детьми небогато, но дружно. В шутку жителей селения Тэбет называли горцами, но никаких гор тут не было. Тэбет – почти пригород Цхинвала. Домишко о четырех с половиной комнатах становился маловат, и стали они строить всем миром – всей семьей – дом рядом побольше, чтобы на всех хватило. Успели построить только большой, но крепкий подвал. Этот подвал и спас всю семью, когда начался штурм города.
Аслан Сагкаев работал в миграционной службе, но никогда не думал, что сам может стать вынужденным мигрантом. Лолита Кабисова, выйдя замуж, фамилию не сменила, хотя такой дружной семьи в округе было не сыскать. Лолита не работала нигде, а почему – нетрудно догадаться, увидев ее родных детей: Петру – 21 год, Вадику – 20, Сармату – 17, Амине – 16, Валерию – 15, Илоне – 14, Аслану – 10, Борису – 7, Сослану – 5 и младшенькой Линде – 8 месяцев. Растили всей семьей кукурузу да фасоль, разводили кур, тем и питались.
Старшие сыновья профессию выбрали мужскую: один служил в ОМОНе, другой – в СОБРе. Отец их встал в ряды ополченцев. И потому, когда грузинские войска вошли в город, только Лолита с младшими была дома.
«Пока шли обстрелы, мы прятались в большом подвале, – рассказывает Лолита. – Дети и теперь боятся громких звуков… Амина, когда нас бомбили, страшно кричала, а пятилетний Сослан только мычал и раскачивался; вот и теперь, как только слышит звук летящего самолета, начинает мычать и качаться. В первую войну детей у меня было пятеро, и старшие – они даже как-то к войне привычные стали. А младшие теперь боялись ужасно.
В тот день была стрельба, а потом мы услышали звук танков, и соседи обрадовались, решили, что это, наверное, российские части подошли, и мы стали вылезать из подвала. А четверо омоновцев, что шли мимо, побежали к нам и стали кричать: прячьте детей, это же танки грузинские! Потом стали стрелять, и все четверо омоновцев упали замертво. Но нас они спасли, и мы с детьми успели вернуться в подвал. До ночи прятались в подвале и мечтали только об одном – добраться до России. Родных у нас там не было, но мы знали, что там – наше спасение.
Вечером отпустили на волю кур, чтобы врагам не достались, и двинулись в путь. Три ночи лесами пробирались на север, младшенькую Линду несла я. Сослан тоже не мог идти, и его несли братья. Видели убитых – детей, женщин, стариков. Но сами успевали схорониться. Когда пересекли российскую границу, поняли, что бог все-таки есть.
Сегодня в Южной Осетии не осталось ни одного молодого мужчины, который бы не умел обращаться с оружием. И не осталось ни одного человека, у которого бы не было личного счета к грузинам, которых здесь в открытую называют врагами. Мемориальные кладбища со времен 1990–1991 годов пополнились жертвами недружелюбия, а то и откровенных терактов с грузинской стороны в последующие десять лет. Новая агрессивная политика грузинского руководства с 2004 года и война, вероломно начатая Грузией в августе 2008 года, привели к тому, что осетины укрепились в своем нежелании находиться в составе грузинской республики. Жительница Южной Осетии сказала Антону Степаненко, журналисту Первого канала: «Завтра будет перемирие, ну как перемирие…
Вот опять стреляют. Вот в таком страхе мы 18 лет. Зачем к нам, на нашу землю? Мы живем себе спокойно, мы не к кому-то врываемся, мы живем у себя. Почему нас убивают?
Неужели нельзя человеку жить на своей земле? Обязательно надо нас прогонять, убивать? Нас уничтожают».
Российские политики готовы способствовать установлению мира и стабильности в Южной Осетии. Дмитрий Медведев отозвался о произошедшей трагедии совершенно однозначно: «То, что было сделано грузинскими властями, – за рамками человеческого понимания. Это нельзя объяснить, а тем более нельзя было оставить безнаказанным. Мир убедился, что и в наши дни есть политические уродцы, готовые в угоду своим конъюнктурным интересам убивать невинных и беззащитных людей, а собственную бездарность и неспособность находить выход из сложных проблем компенсировать самым ужасным способом – путем уничтожения целого народа. Думаю, что исторические аналогии здесь абсолютно очевидны, и этому не должно быть прощения. Мы будем добиваться, чтобы это преступление не осталось безнаказанным».
Инга Кочиева, Алексей Маргиев
Прошло 68 лет…
Ницше сказал, что северный ветер создал викингов. Возможно, десятилетия сопротивления политике ассимиляции, проводимой грузинским руководством, выработали своеобразный иммунитет у южных осетин, не желавших растворяться в чуждой среде. Мысль о воссоединении с Северной Осетией не оставляла южан, несмотря на то что «крамольные» требования жестоко карались советской властью. Дважды в 1925 году этот вопрос ставился перед Сталиным представителями Юго-Осетинской и СевероОсетинской автономных областей. Ответом Сталина на просьбу соотечественников были жестокие репрессии – члены этих делегаций были в конечном итоге расстреляны. Тем не менее вопрос о воссоединении с Северной Осетией и позднее, в 40-е годы во время войны, и в 50–60-е годы во время хрущевской оттепели, неоднократно поднимался южными осетинами. Изменить иерархическую структуру подчинения одних народов другим малочисленным осетинам было не под силу. Эта фраза об иерархическом устройстве Советского государства была ключевой в выступлениях Алана Чочиева, лидера движения «Адамон ныхас» («Народное вече»), возникшего в Цхинвале в 1988 году, после того как Грузия заявила о своем выходе из состава Союза.
Центр делегировал народам лимитированное количество прав в зависимости от их численности в Союзе. Это обрекало малые народы на постоянную роль младших братьев, что непосредственно отражалось на их уровне жизни – экономической и культурной. Численность населения Южной Осетии сокращалась: миграция росла, рождаемость снижалась. С довоенных 107 тысяч человек население сократилось до 98 тысяч в 1989 году. При этом доля осетин в общей численности населения Грузинской ССР снижалась, а доля грузин увеличивалась. Уровень жизни в автономной области оказался в 2–2,5 раза ниже среднереспубликанского.
Данные из книги известнейших юго-осетинских историков Гаглойты Ю.С., Джиоева М.К., Джусойты Н.Г., Пухаева К.П., Техова Б.В., Чибирова Л.А. «Из истории осетино-грузинских взаимоотношений»,
