— Например?
— Скажем, норковую шубу, — быстро проговорила Джини, снова уставясь на дорогу.
Я удивленно посмотрел на дочь и недоверчиво произнес:
— Она хочет ее иметь? Она всегда говорила, что норковая шуба ей ни к чему.
— Ты меня удивляешь, папа. Какая женщина не мечтает о норковой шубе?
Джини рассмеялась.
— Я, право, не понимаю, что мама в тебе нашла. Ты напрочь лишен романтики.
Я невольно улыбнулся. Едва не спросил Джини, не верит ли она до сих пор, что ее принес аист, но понял, что нельзя так говорить с шестнадцатилетней девушкой, которой известны все факты жизни, даже если это твоя дочь. Я спросил ее серьезным тоном:
— Думаешь, мне следует подарить ей норковую шубу?
Кивнув, Джини остановила машину напротив школы.
— Тогда я так и поступлю, — сказал я.
— Ты не так уж безнадежен, папа, — произнесла она, закрыв дверь.
Я перебрался на сиденье водителя и поднял голову.
— Спасибо, — торжественно произнес я.
Она чмокнула меня в щеку.
— Пока, папа.
Я прибыл на работу к одиннадцати часам в прекрасном настроении. Дон обещал мне сделать для Мардж нечто потрясающее. У него сохранились ее мерки с лета, когда она шила себе платье из шелка. Я знал, что он не подведет. За шесть с половиной тысяч можно постараться.
— Где вы были, шеф? — спросила Микки, забирая у меня пальто и шляпу. — Пол Реми все утро звонит из Вашингтона.
— Ходил по магазинам.
Я направился в кабинет. Микки последовала за мной.
Я обернулся.
— Что ему нужно?
— Он не сказал, — ответила она. — Ему надо было срочно поговорить с вами.
— Позвони в Вашингтон, — сказал я, усаживаясь за стол.
Когда дверь закрылась за Микки, я задумался. Что нужно Полу? Я надеялся, что у него все в порядке. Работа профессионального политика, будь он семи пядей во лбу, способна преподносить любые сюрпризы. Пол был помощником президента.
Он мне по-настоящему нравился. Без его содействия я не поднялся бы до моего нынешнего положения. В некотором смысле он испытывал чувство ответственности за меня. Все началось в первые дни войны.
Меня признали годным к нестроевой, и в конце концов я оказался в рекламном отделе Управления военной промышленности. Там я впервые встретил Пола. Он руководил сектором, осуществляющим связь с прессой. Я попал к нему.
Это был счастливый случай. Мы тотчас нашли общий язык. До войны он был преуспевающим бизнесменом с западного побережья. Пол Реми продал свою фирму, чтобы занять государственную должность в Вашингтоне. Меня незадолго до этого уволили из кинокомпании, и я тоже отправился на поиски работы в столицу.
Он буквально ворочал горы, и я, по его мнению, тоже.
Когда война завершилась, Пол вызвал меня к себе в кабинет.
— Что ты теперь собираешься делать, Бред? — спросил он меня.
Помню, что я пожал плечами.
— Наверное, поищу новое место.
— Ты не думал открыть собственную фирму?
— Наш бизнес требует немалых средств. Мне он не по карману. Нет денег.
— Я знаю нескольких предпринимателей, которые заинтересованы в твоей помощи. Для начала тебе понадобится весьма небольшая контора.
Я бросил на него взгляд.
— Это — воздушный замок. Розовая мечта любого пресс-агента, — сказал я, опускаясь в кресло напротив Пола. — Однако продолжай. Не останавливайся.
Так все началось. Я арендовал маленький однокомнатный офис, нанял Микки, мою секретаршу, затем перебрался в более просторную контору и увеличил штат до двадцати пяти человек. У Пола было много друзей, а у них, в свою очередь, тоже имелись друзья.
Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Микки.
— Мистер Реми на проводе, Бред, Я нажал клавишу селектора.
— Здравствуй, Пол. Как дела?
Я услышал приветствие Пола. Потом потекли обычные жалобы.
— Все становится только хуже, — завершил он свою тираду.
— Не сдавайся, босс, — ободряюще произнес я. — Никогда не знаешь, что принесет завтрашний день.
Он снова засмеялся, затем голос Пола стал серьезным.
— Могу я обратиться к тебе с просьбой, Бред?
— Конечно, Пол. Я к твоим услугам.
— Это касается одной из благотворительных затей Эдит, — сказал он.
Эдит, его жена, была славной женщиной, но обожала суетную вашингтонскую атмосферу, которая сильно влияла на нее. Мне уже доводилось кое-чем помогать ей.
Я делал это ради Пола. Я был его должником.
— Конечно, Пол, — сказал я. — С радостью. Говори.
— Я сам не очень-то в курсе, Бред, — отозвался он. — Эдит попросила меня предупредить тебя о том, что сегодня днем к тебе придет миссис Хортенс Э. Шайлер.
Она все объяснит.
— Хорошо, Пол, — сказал я, записав имя и фамилию на листке бумаги. — Я сделаю все, что нужно.
— И еще. Бред, — произнес Пол. — Эдит просит тебя отнестись к этой девушке с особым вниманием. Это важно для Эдит.
Меня забавляло, что Эдит употребляет слово «девушка». Она разменяла шестой десяток, однако все ее подруги-ровесницы были «девушками».
— Пусть Эдит не беспокоится. Примем по высшему разряду.
Он засмеялся.
— Спасибо, Бред. Ты знаешь, как близко к сердцу Эдит принимает все эти дела.
— Можешь на меня положиться, — отозвался я.
Мы обменялись еще несколькими фразами, и я положил трубку. Посмотрел на листок бумаги. Хортенс Э.
— Шайлер. Типичное имя для вашингтонской дамы. И выглядит она, должно быть, под стать ему. Я нажал кнопку.
Микки вошла в кабинет с блокнотом и карандашом.
— Займемся работой, — сказал я. — Сегодня утром мы и так потеряли массу времени.
Глава 3
В половине пятого, когда мы с Крисом вычисляли стоимость заказа, предлагаемого ассоциацией сталелитейщиков, зазвонил телефон. Я быстро подошел к столу и щелкнул клавишей.
— Никаких звонков, Микки, — раздраженно буркнул я и вернулся к черной доске, висевшей на стене. — Давай цифры, Крис.
Его бледно-голубые глаза поблескивали за стеклами очков с металлической оправой. Сейчас у Криса был почти счастливый вид. Как и всегда, когда он говорил о деньгах.
— Еженедельные публикации в четырех сотнях газет, — произнес он своим четким, немного гортанным голосом, — обойдутся в пятьсот пятнадцать тысяч долларов. Наши пятнадцать процентов комиссионных составят семьдесят семь тысяч. Работа художника, размножение и макетирование — тысяча в неделю,
