болью. Желтый все не кончался - вползал и вползал, пока в голове барона совсем не осталось места. Боль стала невыносимой. Иерон почувствовал, как начинает трещать черепная кость. Желтый двигался уже медленно, но упрямо - давил и лез, умещая свое толстое тело дюйм за дюймом. В следующее мгновение Иерон понял, что у него сейчас лопнут виски.
Барон открыл рот и закричал.
УБИЙЦА
Я убийца.
БАРОН (небрежно)
Я ненавижу убийц.
Человеку нужно кого-нибудь любить. Иначе ему трудно остаться человеком в этом скотском мире.
А если некого? Барон сидел на ступенях крыльца - мрамор был холоден и гладок, как могильная плита. Если нет ни детей, ни родителей, нет ничего, а вместо жены - холодная восковая луна с глазами - что тогда?
Остается только смотреть, как под акациями носится, с развевающимися по ветру ушами, будто вот-вот взлетит, худой голенастый пес.
Из кустов раздалось жизнерадостное 'р-рвав!'. Джангарла смотрел на барона из тени ветвей - внимательно и хитро. Барон усмехнулся. Любимчик - и знает это.
- Иди сюда, мальчик, - сказал Иерон. - Посиди со мной. Что ты сегодня делал?
Человеку нужно кого-нибудь любить. Иначе ему трудно чувствовать себя хорошим человеком. И вообще - трудно.
Пес открыл пасть и широко зевнул.
Иерон тяжело взобрался в седло. Покачнулся. Его поддержали, одинокий голос из толпы предложил взять повозку. Проклятая слабость. Барон отмахнулся.
- Поехали, лейтенант. Пора домой.
У слова 'дом' был привкус горелого воска. Значит, нарыв? Ненависть как гной - собирается в одном месте. Пока не вырвется. И тогда - припадок. На крайний случай у меня остается Джангарла, подумал барон. Мой пес. Значит, не так уж я безнадежен.
Когда они прибыли к замку, было далеко за полночь. Барон с трудом спешился, бросил поводья лейтенанту. Ноги затекли. На лестнице кто-то сидел - при виде барона этот 'кто-то' встал и низко поклонился. Прищурившись, барон узнал слугу - тот самый, со слюдяными глазами. Как его зовут? Неважно.
- Вашмилость, вашмилость... - язык у слуги, и без того не слишком бойкий от рождения, заплетался.
- Что еще? - раздраженно спросил барон. - Ну?
УБИЙЦА
Вы слышите шорох, господин барон?
БАРОН (поднимает голову)
Шорох?
УБИЙЦА (зябнет)
Такой странный звук.
Я знаю, это идет моя смерть.
БАРОН
Скорее, это шуршит твоя нечистая совесть.
УБИЙЦА (его начинает трясти)
Господин барон шутит, а мне не до шуток. Я знаю.
Смерть похожа на кошку, с которой содрали кожу. Она похожа на кошку, которая идет по стеклу. Правда, она похожа? Не выпуская когти, мягко ступает. А когда выпускает, то выдает себя. И коготки по стеклу: тень-тень-тень. Совсем тихо. Не всякий услышит. Я слышу. У меня очень чуткий слух. И почему здесь так холодно?!
Я знаю, когда за мной идет Смерть. У нее длинные узкие ноздри. У нее ледяное северное дыхание.
Когда Смерть идет по следу, ее можно отвлечь только куском кровавого мяса.
БАРОН
Милейший, ты сошел с ума?
УБИЙЦА
Нет, господин барон. И уже давно.
БАРОН
Ступай. Я позову тебя, когда понадобится твое искусство.
Убийца кланяется.
УБИЙЦА (стуча зубами, в сторону)
Мне надо кого-нибудь убить.
БАРОН
Ты что-то сказал?
УБИЙЦА
Ничего, господин барон. Вам послышалось.
БАРОН
Молчи, дурак.
Иерон смотрел неподвижно. Ему казалось, что вместо лица у него гипсовая издевательская маска, в которой зачем-то пробили дыры для глаз. Он ощущал сухую белую пыль на веках. Резь вскоре стала нестерпимой - барон моргнул раз, другой; боднул воздух тяжелой непослушной головой и отошел, неся ее как надгробие. Внезапно Иерону страстно захотелось припадка - чтобы пришла кровавая муть, затопила пустоту, затопила серый мокрый песок со следами собачьих лап. Чтобы биться в находящей волне, чтобы захлебываться багровой мякотью, чтобы вопить от боли - и не помнить, не чувствовать. Чтобы не видеть, словно со стороны, как он сам идет по пустым коридорам, сдвигая телом тяжелые двери, как толкает коленом стулья, а потом, в дальнем зале - с высоким, похожим в темноте на уродливый замок, троном - слепо бьется гипсовой маской о стены. Маска шла трещинами, лицо горело, но маска держалась. Треснуло. Подбородок почему-то стал мокрым. В следующий момент Иерон обнаружил себя сидящим на ступенях перед троном. Он склонил голову; на белом мраморе чернели круглые пятна. Что-то теплое капало с его лица на пол - Иерон вытер подбородок рукавом, зажмурился. Из дальнего угла на него смотрел Джангарла. Барон открыл глаза - Джангарлы не было. Проклятый пес, сказал барон. Голос отразился эхом, пошел гулять по пустым коридорам и комнатам, как неприкаянный. Что же ты, сказал барон, сука ты, сказал барон, зачем ты так со мной, сказал барон, что я тебе сделал? Вернись, попросил барон мертвого Джангарлу. Вернись, сука, тварь, ублюдок чертов, что же ты, вернись. Джангарла! Джангарла! На полу лежал отпечаток окна, дальше начиналась темнота, в углу превращаясь в сгусток мрака. Барон посмотрел туда -
