зовут? Аниска не прислушивалась – её звать никто не станет.
– Анис-ка-а! Ау-у!
Аниска остановилась. По полю мелькало пёстрое платье – это Катя бежит, это её пёстрое платье и пушистая, как одуванчик, голова…
– Куда она, – прошептала Аниска, – зачем?
Катя бежала к ней.
– Ну, чего ты! – накинулась на неё Катя, еле переводя дух. – Кричу, кричу! Глухая ты, что ли?
Аниска молча глядела на неё широкими затуманенными глазами.
– Пойдём. Чего одна тут ходишь? Тебя ищут, а ты ходишь тут!
– Кто ищет?
– Анна Дмитриевна пришла. Велела всем завтра в школу. Будет беседу с нами проводить.
– Со мной-то беседу проводить не будет. Чего ей со мной-то?
– А вот и будет. Сама сказала. Всех пионеров соберём, говорит, и всех, кто ещё не пионер. Принимать будем скоро, на Октябрьскую, говорит. Вот.
Аниска незаметно вздохнула:
– Меня-то принимать не будут.
Катя рассердилась:
– Не знаешь ничего. Бегаешь тут и не знаешь ничего. Танюшка только начала было: «А наша Аниска драчунья – как же её принимать?» А Анна Дмитриевна: «Надо же разобраться – почему драчунья? А может, она дерётся потому, что беззащитного защищает?» Так и сказала. Вот.
Аниска внимательно посмотрела на Катю. Правду говорит? Придумывает?
Но Катя не стала больше разговаривать. Она подала Аниске руку и повела за собой. И рука у Кати была крепкая и тёплая, какою всегда бывает рука друга.
