— Не пойду!.. — прошептал он и поднял длинную жердь, лежавшую у его ног.
В толпе зашумели:
— Что это?.. Что он делает?..
— Тише!
— Боже милосердный, смилуйся! — стонал раненый, рыдая от боли.
— Иду! Иду! — крикнул Михалко и подошел к развалинам.
— Оба пропадете! — ужаснулся плотник.
Михалко был уже возле несчастного. Он увидел раздробленные ноги, лужу крови — и у него потемнело в глазах.
— Братец ты мой! Братец! — прошептал раненый и обнял его колени.
Парень поддел жердью балки и отчаянным усилием приподнял ее. Раздался треск, и с высоты второго этажа упало несколько кирпичей.
— Валится! — вскрикнули каменщики, разбегаясь.
Но Михалко не слышал, не думал, не чувствовал ничего. Сильным плечом он снова нажал на жердь — и сдвинул балку с раздавленных ног Енджея. Сверху посыпались куски кирпичей. Красная пыль заклубилась, сгустилась и наполнила все здание. Среди развалин слышалась какая-то возня. Раненый громче застонал и внезапно затих.
Из пролома в стене показался Михалко: он шел согнувшись, с трудом неся раненого. Потихоньку переступив опасную черту, он остановился перед толпой и с наивной радостью закричал:
— Едет!.. Едет!.. Только один сапог у него там остался!..
Каменщики подхватили потерявшего сознание раненого и осторожно понесли в ближайшие ворота.
— Воды!.. — кричали они.
— Уксусу!..
— Доктора!..
Михалко поплелся за ними, думая: «Вот ведь какой хороший народ в Варшаве, дай боже!»
Заметив, что руки у него испачканы кровью, он обмыл их в луже и остановился у ворот, куда внесли раненого. Внутрь Михалко не пробовал протолкаться. Доктор он, что ли? Разве может он ему помочь?
Тем временем на улице становилось все людней. Бежали любопытные, мчались пролетки, а вдали уже звенели колокольчики пожарной команды, которую кто-то успел вызвать.
Новая толпа, толпа зевак, жадных до впечатлений, собралась у ворот, и кто погорячее — кулаками прокладывали себе дорогу, чтобы увидеть кровавое происшествие.
Одному из них загораживал путь стоявший у ворот Михалко.
— Отойди ты, разиня! — крикнул господин, пытаясь оттолкнуть этою босого мужика.
— А что? — спросил удивленный его яростью Михалко.
— А ты кто такой, нахал этакий! — заорал любопытный. — Да что же это, где полиция? Даже разогнать некому этих бездельников!..
«Полиция? Ох, не к добру это!» — решил Михалко, испугавшись, как бы его за такой проступок не засадили в каталажку.
И, чтоб не накликать беды, Михалко протискался сквозь толпу…
Несколько минут спустя из ворот позвали того, кто вынес погибавшею из-под развалин.
Никто не откликнулся.
— Какой он с виду? — спрашивали в толпе.
— Мужик. В белой сермяге, в круглой шапке и босой…
— Эй, нет там такого на улице?
Начали разыскивать.
— Был тут такой, — крикнул кто-то, — да уже ушел!
Бросилась на поиски полиция, рассыпались по улицам каменщики, но так и не нашли Михалка.
