Маклин и добавила:
— Я так его любила.
— Здесь какое-то недоразумение, — возразила миссис Маклин. — Кто-то или что-то заставило его так поступить.
— Но почему он ничего не сказал? Я думала, что он доверяет мне, я думала, что нравлюсь ему, хотя, наверное, говорю глупости. На меня не смотрит ни один мужчина. Я уезжаю, миссис Маклин.
— Куда? В Англию?
— Нет, у меня нет денег на билет.
— Я с радостью одолжу вам… — предложила растроганная женщина.
— Вы очень добры, миссис Маклин, спасибо, но я не хочу брать в долг. Мне надо найти работу, но не в Амстердаме, чтобы заработать денег на билет в Лондон.
— Вы уверены, что правильно поступаете?
— Да, уверена. Я не могу оставаться. Я не могу его видеть, я должна забыть о нем.
— Я могу помочь тебе, детка, — сказала миссис Маклин. — Во Фризленде живет моя приятельница мевру Хагесма. У нее паралич. К ней приезжает дочь, но не часто. Я думаю, она будет рада, если ты поживешь с ней, но она очень бедна.
— Мне не надо платить. Мне сейчас нужна крыша над головой и возможность решить, что делать дальше.
— Может быть, Абигайль, ты все же возьмешь у меня деньги?
— Нет. Я поеду к вашей подруге. Я вернусь в Англию, как только смогу, а потом и Боллингер приедет ко мне.
— Ему очень хорошо в доме Доминика, — напомнила миссис Маклин.
— Вы думаете, он захочет остаться? Если профессор оставит его, это будет прекрасно. Я не смогу предложить ему лучшего. Могу я написать сегодня вашей приятельнице?
— Я сама позвоню ей.
— Мне даже не верится, что все разрешилось. Спасибо. Я сейчас соберу вещи и уеду утренним поездом. Утром есть поезд?
— Да, детка. Что сказать Доминику, если он меня спросит, где вы?
— Он не спросит. Я думаю, все кончено. Возможно, он вспомнил о своей жене и подумал, что я могу быть похожа на нее, но он ошибся. Его жена была красавицей, она изменяла ему. Я другая. У него никогда не было бы повода ревновать меня.
— Так что же мне ему сказать? — настойчиво спрашивала миссис Маклин.
— Скажите, что я нашла другую работу. Он будет удовлетворен таким ответом. И пожалуйста, не говорите ему, где я, и не говорите о деньгах.
— Конечно же, детка, конечно! А сейчас идите спать, вам утром рано вставать. Боллингер знает?
— Я не думаю, что он обидится. Он может приехать ко мне. Вы скажете ему, где я, или я сама напишу ему.
Абигайль поднялась к себе в комнату, собрала вещи и легла спать. Ночь тянулась нескончаемо долго. Встала она рано, быстро позавтракала, попрощалась с миссис Маклин и покинула ее гостеприимный дом.
Абигайль села в поезд, следующий на Леуварден. Через окно она видела, как мелькают зимние поля. Она не спала всю ночь, поэтому ей трудно было о чем-либо думать; в голове кружились обрывки разговора с профессором, и она тщетно пыталась проанализировать свои поступки в течение последних недель. В Леувардене она зашла в кафе. До прихода автобуса оставалось много времени. В кафе на стене висела карта, и она стала ее рассматривать. Место, куда она ехала, называлось Моленум и находилось между Леуварденом и Холвердом. Ей стало интересно, что это за место, в каком доме она будет жить.
Моленум оказался деревенькой. Всего один магазин, почта, главная улица и церковь. Было холодно. С моря дул ветер. Она вышла из автобуса и зашла в магазин.
За прилавком стояла женщина средних лет, одетая во все черное. Она пристально посмотрела на Абигайль и спросила:
— Вы к мевру Хагесма?
Абигайль улыбнулась. Деревня была настолько мала, что все, наверное, знали, что она приедет. Женщина указала ей на дорогу, мощенную булыжником, которая вела к коттеджам, и показала дом, стоящий немного вдалеке. Он был маленьким, но возле него был прекрасный сад. Абигайль поблагодарила продавщицу, взяла чемодан и направилась к дому. Подойдя к нему, она заметила, что на окне пошевелились шторы. Она зашла в открытые ворота, прошла по узенькой дорожке к деревянным дверям, на которых была большая задвижка. Дверь была открыта, и это давало возможность увидеть посетителя до того, как он зайдет в дом.
мевру Хагесма оказалась высокой и худой женщиной. Ее лицо сохранило былую красоту, и глаза были голубыми, как у маленькой девочки. Абигайль попыталась что-то объяснить на плохом голландском. Женщина выслушала ее. Потом сказала:
— Друг миссис Маклин — мой друг.
Она пригласила Абигайль в комнату. Женщина передвигалась с трудом, опираясь на палку.
Комната оказалась очень аккуратной и со вкусом обставленной. Но не было той чистоты, которая свойственна голландским женщинам. мевру Хагесма неловко обняла Абигайль, и девушка поняла, что это было своего рода извинением за то, что в доме не все так безупречно, как хотелось бы хозяйке.
Удивительно, но уже после нескольких минут знакомства они прекрасно понимали друг друга. Абигайль расположилась в комнате наверху, разложила свои вещи и спустилась вниз, где мевру Хагесма готовила кофе. Пока они пили кофе, она рассказывала Абигайль о себе.
— Мы подружимся, — сказала мевру Хагесма. И хотя она сказала это по-голландски, Абигайль прекрасно ее поняла.
Каждое утро Абигайль и мевру Хагесма гуляли в саду, они доходили до магазина и возвращались обратно домой. Это было довольно трудно, но мевру Хагесма любила поговорить в магазине с мевру Биксмой. Они разговаривали на диалекте, и Абигайль ничего не понимала. В это время она прогуливалась по магазину, смотря на товары и изучая цены. Вечерами мевру Хагесма учила Абигайль голландскому языку.
Прошло десять дней. Однажды мевру Биксма рассказала ей о том, что ее дочь заболела и находится в больнице в Леувардене. Абигайль, выражая сожаление языком жестов, пыталась предположить, что произошло с девушкой. мевру Биксма переживала, что она не сможет навещать дочь в больнице, так как некому работать в магазине.
— Я помогу, — предложила Абигайль. В самом деле, а почему бы нет, подумала она, ей ведь так нужна работа. В первую неделю она еще надеялась, что за ней приедет профессор. Но он не приехал и, видимо, не приедет. Необходимо заработать деньги на билет в Англию.
— Три часа ежедневно, буду платить два гульдена в час, — сказала мевру Биксма. — Вы согласны?
Абигайль посчитала. Шесть гульденов в день, за шесть дней тридцать шесть гульденов. Конечно, не густо, но может быть, ей удастся продать что-нибудь из вещей.
— Хорошо.
В первый день она работала медленно. На третий она уже прекрасно справлялась, и мевру Биксма была довольна.
— Через неделю моя дочь выйдет из больницы, вы так помогли нам, спасибо, — благодарила мевру Биксма.
Все еще было холодно. Шел снег, и большие хлопья залепили окна магазина. Абигайль посмотрела в окно. Видимо, снегопад прекратится не скоро.
В это утро Абигайль много работала, так как делала уборку в доме мевру Хагесмы. Она получила письмо от миссис Маклин, Болли передавал ей привет. Она перечитала письмо несколько раз, надеясь узнать что- нибудь о профессоре, но о нем не упоминалось ни слова.
Абигайль отложила письмо в сторону, надела белый фартук, как требовала мевру Биксма в целях соблюдения гигиены, и полезла на стремянку. Абигайль ненавидела этот фартук, она считала, что надевать его нет никакой необходимости. Но слово хозяйки — закон. Она подвернула фартук и начала подниматься
