Кэсс не обернулась. Она деловито укладывала платья, свитера, костюмы.
– Я ухожу от тебя! Я тебя ненавижу! Ты мне противен!
– Слушай, не будь такой дурой!
Он приподнялся на локте, наблюдая за ней. Лицо его покраснело от гнева, злость клокотала в груди.
Кэсс всунула босые ноги в замшевые туфли, одним махом сгребла с ночного столика в сумочку ключи от машины, чековую книжку, дорогую косметичку. Потом она подошла к двери и только тут повернулась к нему.
– Прощай, Стив, – произнесла она трагическим голосом, даже теперь не удержавшись от театрального тона.
– Куда, черт возьми, ты направилась?
– Куда бы ни было, тебя это не касается! – И Кэсс вышла, хлопнув дверью.
Стив лежал без движения, потом резко встал с кровати и подошел к окну. Поправил одежду и отдернул шторы. Ему было видно, как Кэсс вышла на улицу, подошла к своему маленькому золотистому «Рено», бросила в машину чемодан и сумку. Стив вспомнил, что давно собирался отогнать ее машину в ремонт, чтобы отрегулировать мотор, да так и не нашел времени.
Кэсс завела автомобиль, подала «Рено» назад, а затем резко рванула вперед. А Стив все стоял у окна и смотрел на улицу уже после того, как маленькая золотистая машина исчезла из виду.
– Она вернется, – успокаивал он себя. Самое большее, через пару недель.
Но Кэсс больше не вернулась.
– Я никому не рассказывал о том, что у нас произошло, – сказал Стив. – Просто сказал, что мы расстались. Стыдился, наверное. А вот сейчас тебе рассказал.
– Думаю, что перед смертью стыд немного значит, – спокойно произнесла Энни. И тут же услышала, как он резко пошевелился и заскрипел зубами от пронзившей его боли.
– Мы не умрем, слышишь? – произнес он. А потом, не дождавшись ответа, добавил: – Скажи же что- нибудь, Энни! Мы не умрем, я уверен, что нас откопают.
– Нас откопают… – эхом отозвалась она.
Они лежали среди могильного беспросветного покоя, лежали не двигаясь, крепко схватившись за руки. Энни боялась и ненавидела этот покой. Он заглушал все звуки, он был кажущимся, – она знала это. Может быть сейчас, в эту секунду, где-нибудь уже раздается легкое потрескивание, и скоро вся огромная тысячетонная масса обломков обрушится на их жалкое убежище.
– Ты бы хотел, чтобы она вернулась? – торопливо спросила она, стараясь заглушить свои мысли.
– Не знаю… Не думаю… Нет!
У него было собственное небольшое рекламное агентство, и после ухода Кэсс он с головой погрузился в работу, стараясь заглушить обиду многочисленными делами и обязанностями. Постепенно все нормализовалось. Изредка он встречался с Викки. Бывали и случайные встречи с похожими на нее девушками.
Но чаще не было ни Викки, никого другого, и он приходил после изнурительного рабочего дня в пустую квартиру. Бизнес и одиночество – ничего в его жизни больше не было, ничего он больше не хотел.
– Сам себе не признаешься, но обвиняешь в этом весь мир и всех женщин, не так ли? И жалеешь себя.
Слова Энни заставили Стива пристально вглядеться в темноту в безнадежной попытке увидеть свою соседку.
– Ты говоришь, словно классная дама.
«Интересно, – подумал он, – откуда у нее моральное право судить других? Впрочем, нет, она не классная дама, а просто добропорядочная мать семейства».
Следующая фраза Энни заставила его рассмеяться хрипловатым болезненным смешком.
– Тебе не кажется странным, что мы тут, заживо погребенные, лежим, держась за руки, да еще и пытаемся оскорблять друг друга?
Он снова успокаивающе сжал ее пальцы и чуть подался ближе. Неосторожное движение отозвалось в ноге острой болью.
– Все нормально. Думается мне, в такой обстановке ничто не оскорбляет. Говори что хочешь и как хочешь. А лучше расскажи что-нибудь о себе. Скажи, у вас счастливая семья?
И снова он почувствовал, как холодны ее пальцы. Они так беззащитно вздрагивали в его руке! Казалось, вся она содрогается от холода и отчаяния, острых как нож. Энни усилием воли попыталась остановить эту мучительную дрожь.
– Да… Да, мы счастливы. Я счастлива, и думаю, Мартин тоже. – Она слышала, как прерывается ее голос и поэтому старалась говорить помедленнее. Складывалось впечатление, что она проговаривает слова вначале в уме, прежде чем протолкнуть их сквозь губы.
Проходит год за годом, такие похожие один на другой. Растут дети, муж увлечен работой, изменения если и происходят, то такие незначительные. Пожалуй, слегка тускнеет их любовь, вянут яркие краски, все становится таким стабильным, устоявшимся, обыденным.
– Я самая обыкновенная домохозяйка. У меня двое детей. Мальчики. Одному восемь лет, другому три года. О Томас, Бенджи, как я вас люблю! Только бы не умереть, не повидав вас!
– Мой муж дизайнер. Он занимается интерьерами офисов, магазинов, ресторанов. До рождения Тома,
