атаковать неприятеля.
Отряд Уварова находился в засаде в Кривой балке. Взобравшись на дерево, часовой следил за действиями неприятеля.
— Шлюпки идут к берегу! Высаживаются! — сообщил часовой.
— Приготовиться к бою! — приказал Уваров.
До берега отряду предстояло пробежать больше километра по открытой местности под неприятельским огнем.
Солдаты, матросы, охотники и горожане нетерпеливо поглядывали на своего командира.
— В атаку! — крикнул Уваров и первый побежал вперед.
За ним с криком «ура» устремился весь отряд.
С неприятельских судов по атакующим открыли огонь, но это уже не могло охладить боевого воодушевления защитников порта.
Английские и французские офицеры попытались поставить свой отряд в каре, чтобы жестоким огнем остановить атакующих. Но как только солдаты увидели бегущих к берегу русских с ружьями наперевес, они, не слушая команды офицеров, стали пятиться к своим шлюпкам. Несколько метко пущенных с «Авроры» из- за мыса Язык ядер еще больше усилили панику. Давя и толкая друг друга, солдаты стали усаживаться в шлюпки.
Те, кто успел занять место, требовали от гребцов, чтобы они скорее отчаливали от берега, сталкивали в воду опоздавших.
Наконец переполненные солдатами шлюпки стали медленно отходить от берега. Вдогонку им летели пули русских стрелков, раздавались крики и улюлюканье. Адмирал Прайс наблюдал за этим позорным бегством первого десанта с фрегата «Президент».
— Скоты! — злобно шипел он. — Трусливые собаки! С трудом он подавил в себе желание отдать команду стрелять по своим солдатам, без боя покинувшим берег. Ему хотелось их всех утопить в бухте.
Шлюпки с незадачливыми десантниками подошли к кораблям.
Адмирал де-Пуант ждал, что Прайс на сегодня прекратит бой и прикажет эскадрам отойти на отдых. Но английский адмирал решил довести дело до конца, во что бы то ни стало уничтожить вторую батарею и прорваться во внутреннюю бухту.
И вот сотня орудий обрушила свой огонь на одиннадцать русских орудий второй батареи, которой командовал авроровец лейтенант Елагин.
На дальние выстрелы артиллеристы не отвечали, но как только противник подходил ближе, они открывали меткий прицельный огонь.
Каждая пушка на батарее носила особое название: «Ласточка», «Старушка», «Сибиряк»… Прозвища эти настолько привились, что Елагин, перебегая от одной пушки к другой и лично проверяя прицел, возбужденно кричал:
– «Ласточка», давай, круши!.. «Сибиряк», прибавь огоньку!..
Лицо его, почерневшее от порохового дыма, с блестящими глазами, светилось молодым задором.
— Целься вернее, братцы! — кричал он солдатам. — Ломай им ребра!..
В самый разгар боя лейтенанту Елагину донесли, что порох для зарядов на исходе.
— Эх, беда! — скрипнул зубами Елагин. — Заклюют нас!.. Достать надо порох, немедленно!
— Берегом долго будет, — ответил матрос Травников — А если с «Авроры» на шлюпке?
— Под таким-то огнем? Не доберутся!
— Рискнуть надо! Другого выхода нет. Просигналить на «Аврору», попросить прислать пороху. Капитан Изыльметьев найдет выход.
Травников просигналил на «Аврору» о бедственном положении на батарее с порохом.
Изыльметьев собрал матросов и спросил, кто из них сможет доставить на батарею порох. Первым вызвался Чайкин. К нему присоединилось еще четверо матросов.
Пятерка храбрецов обогнула узкий мыс Язык и, крепко налегая на весла, погнала шлюпку ко второй батарее.
Неприятель сразу же заметил ее и взял под обстрел.
— Скорей, касатики! — кричали артиллеристы с батареи. — Налегай на весла!
Лавируя среди взрывов, шлюпка с порохом наконец пристала к берегу, и батарея вновь смогла отвечать на огонь неприятельских кораблей.
— Спасибо, братцы, выручили! — поблагодарил матросов Елагин. — А если еще порцию доставите, бой хоть до вечера выдержим.
— Придется постараться! — ответил Чайкин.
И шлюпка с матросами направилась во второй рейс за порохом.
Дым от выстрелов густой, непроницаемой пеленой окутал берег и бухту. Неприятельские корабли терялись во мраке. Этим хотел воспользоваться пароход «Вираго», на котором сейчас находился сам адмирал Прайс. Под завесой дыма «Вираго» попытался проскользнуть во внутреннюю гавань, но зоркий глаз сигнальщика вовремя заметил хитрость врага.
— Пароход! — крикнул он.
На «Вираго» посыпались ядра русских орудий. В нескольких местах был пробит борт парохода, разворочена палуба.
«Вираго» вынужден был дать задний ход.
— На-ко, выкуси! — радовались русские артиллеристы.
— Улю-лю!
— Пока цел — убирайся восвояси!
Прайс, бледный, угрюмый, стоял на капитанском мостике. Его одолевали мрачные думы, сердце ныло.
Теперь уже не могло быть сомнений: эскадра величайшего флота в мире терпела неудачу у захолустного русского порта.
Прайс старался разобраться в допущенных ошибках, чтобы хоть немного уменьшить ноющую боль в груди. Самая первая и большая ошибка та, что он напрасно выпустил из своих рук фрегат «Аврора». Не надо было слушаться де-Пуанта. Этот француз со своим этикетом помешал всему делу. Надо было наплевать на этикет, вежливость и прочее. Будь захвачена «Аврора», и вся кампания развернулась бы по-другому. Кроме того, они напрасно задержались в порту Кальяо, затем на Гавайских островах, дав русским возможность тем временем укрепить порт, стянуть силы.
Теперь все кончено. Французы еще могут пыжиться, но он-то, адмирал Прайс, отлично видит всю безнадежность дальнейшей борьбы.
Какой бешеный вой поднимут газетчики, как только в Англии станет известно о проигранной кампании у берегов Камчатки! Какой желчью и ядом будут пронизаны все сообщения о военных действиях!
Во всем будут винить его, адмирала Прайса, преданно прослужившего во флоте всю свою жизнь. Его будут называть бездарностью, трусом, а может быть, и изменником.
Ни один человек не подаст голоса в его защиту. Может быть, сослуживцы поймут его? О нет! Они тоже будут на стороне хулителей. Адмиралтейству нужен будет виновник, и им будет объявлен он, адмирал Прайс.
А какие надежды возлагал адмирал на эту кампанию, какие ему рисовались радужные картины будущего: слава, награды, деньги!..
Но вот все надежды рухнули. Впереди Прайса ожидали только отчужденность, позор и презрение соотечественников.
И смерть, как единственное средство избежать грозивших ему несчастий, ясно представилась адмиралу. Однако это продолжалось недолго. Смерть! Для чего? Почему? Он еще крепок здоровьем и может долго жить. Он может еще искупить свою вину, еще не все потеряно, наверное он просто преувеличивает стойкость русских.
Прайс мутным взглядом оглядел бухту, скалы, тонущие в дыму. Вновь возникло желание прорваться через пролив во внутреннюю гавань.
— Полный вперед! — приказал Прайс капитану «Вираго».
