разглядывали его.
— Дикарь, звереныш! — брезгливо сказал Паркер и подозвал Лохвицкого: — Спросите его — много в лесу русских?
Лохвицкий задал вопрос.
— За каждым камнем, — хрипло ответил юноша. — По одной пуле на всех хватит.
Паркер, поняв, что от раненого ничего не добьешься, приказал солдатам пристрелить его и раздраженно посмотрел на Лохвицкого:
— Вы же говорили, что путь к городу совершенно безопасен! Откуда взялись эти стрелки?
Лохвицкий не нашелся что ответить.
— Тогда идите первым! — бросил Паркер. Лохвицкий похолодел и, втянув голову в плечи, повел отряд дальше.
Сказав, что русские лежат за каждым камнем, юноша сильно преувеличил. Всего сейчас на Никольской горе было стрелков двадцать во главе с Гордеевым.
Хоронясь за деревьями и камнями, они метко били по солдатам и офицерам отряда Паркера, стараясь во что бы то ни стало задержать противника.
Старик Гордеев, Маша и Сергей держались вместе, чтобы в случае нужды помочь друг другу.
— Батюшка, гляньте! — Маша показала в сторону, где, перебегая от одного камня к другому, продвигались английские и французские солдаты.
Впереди их, пригнувшись и воровато озираясь по сторонам, крался Лохвицкий. Девушка вскинула ружье. Лохвицкий схватился за голову и упал за камни.
— Вроде и на земле чище стало! — переглянувшись с Сергеем, сказала Маша.
— Собаке — собачья смерть! — усмехнулся старик. — Опасаюсь только, не мало ли ему одной пули.
Гордеев приподнял голову, чтобы лучше рассмотреть упавшего за камни Лохвицкого.
В это время шальная пуля ударила старику в грудь. Он выронил ружье и медленно опустился на траву, словно прилег отдохнуть после трудной, дальней дороги.
Сергей и Маша подползли к Гордееву.
— Батюшка… — Маша задохнулась от горестного предчувствия, — как же я жить-то буду… одна- одинешенька!..
— Ничего, дочка, свет не без добрых людей. — Он обратил глаза к Сергею: — Туго, Сергей Алексеевич, и подмоги нет. Пожалуй, не выдюжить нам! Вы бы отошли… жалею я вас… Тут слева балочка есть. Маша выведет. Зачем жизнь терять прежде времени, она еще на большее пригодится…
Сергей вспыхнул, словно его кровно обидели:
— Нехорошо говорите, Силыч! Кто же в такой час о своей жизни думает! — Он оглядел стрелков, засевших за камнями, и твердо сказал: — Никто отсюда не уйдет! А за старшего над стрелками буду я.
Сергей приказал Маше отвести Силыча подальше от места боя, а сам пополз к стрелкам.
Все же отряд Паркера, хотя и с большими жертвами, неуклонно теснил русских стрелков все ближе к вершине Никольской горы. Вот он, узкий гребень. Отсюда хорошо видны Петропавловск, голубая бухта, фрегат «Аврора»…
Сергей первый залег за рыжий, выветрившийся камень и крикнул:
— Дальше, братцы, пятиться некуда! У кого совесть есть — держись до последнего заряда!
Глава 19
Сторожа вход во внутреннюю гавань, «Аврора» не принимала большого участия в боях с неприятелем, и это угнетало капитана Изыльметьева. Он, конечно, понимал, что стоянка «Авроры» у входа в Петропавловскую бухту необходима, и все же ему было трудно примириться с мыслью, что в дни жарких схваток с врагом он стоит в стороне.
Томились бездельем и матросы:
— Так, пожалуй, и повоевать не придется!
— Так все сражение на якоре и простоим. Засмеют нас солдаты!
Но сегодня все изменилось.
Как только противник начал высаживать десант у Никольской горы, Завойко известил Изыльметьева, что пришел черед действовать и авроровцам.
Капитан выстроил экипаж на палубе и спросил, кто из матросов и офицеров хочет итти сражаться на сушу. Добровольцев оказалось так много, что Изыльметьеву пришлось только отобрать наиболее сильных и ловких матросов.
Изъявил желание участвовать в десанте и Николай Оболенский. Капитан с удивлением посмотрел на лейтенанта:
— После всего пережитого я бы советовал вам отдохнуть. Кроме того, на фрегате кто-то должен остаться.
— Мне надо быть там, — твердил Николай.
И Изыльметьев, тронутый его настойчивостью, согласился.
Сойдя на берег, матросы-авроровцы соединились с отрядом солдат и горожан. Всего набралось человек двести. Сдержанно и просто Завойко напутствовал защитников порта:
— Настал решительный час. Враг вступил на нашу землю. Его надо сбросить в море. Верю и надеюсь на вашу преданность отчизне,
Солдаты, матросы и горожане под командой Завойко устремились к Никольской горе.
У подножия ее отряд рассыпался цепью и стал подниматься вверх. С вершины доносились выстрелы. Это стрелки-охотники вели неравный поединок с окружавшими их солдатами Паркера.
Десант англичан и французов между тем уже успел подняться на гребень Никольской горы. Заметив приближающихся с противоположной стороны русских, они открыли из штуцеров частый огонь.
— Скорей, скорей! — торопил Завойко солдат и матросов. — Главное — сбить врага с гребня горы, не дать ему опуститься к порту.
Но и без этих слов петропавловцы спешили изо всех сил. На выстрелы противника не отвечали. Они молча карабкались вверх, стремясь сойтись с врагом врукопашную.
Вот уже близко гребень горы. Мощное русское «ура» потрясает воздух, и защитники порта бросаются в штыковую атаку.
Повсюду вспыхивают жаркие схватки.
Вот кузнец Сушильников смело врезается в группу неприятельских солдат. Страшным ударом штыка он прокалывает англичанина. Но тут французский офицер набрасывается на кузнеца. На помощь кузнецу спешит сын. Он опрокидывает офицера ударом приклада и помогает отцу снова ринуться в гущу боя.
В другом месте раненый русский солдат кричит на наседающих на него солдат противника:
— Нет, врешь! Меня не возьмешь!
Стоя на одном колене, он отбивается от врагов, пока не сваливается замертво.
Каждому русскому приходится действовать почти против трех-четырех солдат неприятеля.
Отряд Паркера между тем все теснее сжимал горстку стрелков-охотников. Не мог больше поднять ружье раненный в плечо камчадал Мишугин. У Сергея и еще у нескольких охотников кончился порох. Десантники смелее полезли вверх. Вот-вот они перевалят через гребень горы и двинутся к порту.
— Камнями бей! Камнями! — закричал Сергей и столкнул вниз первый камень.
Каменный дождь обрушился на головы врагов. Но было уже поздно. Английские солдаты ворвались на гребень горы и бросились на русских стрелков.
— Гляньте, наши! — вдруг вскрикнула Маша, обернувшись в сторону порта.
Вверх по склону Никольской горы с ружьями наперевес бежал отряд русских матросов во главе с Николаем Оболенским.
Бой завязался на самом гребне горы.
Неожиданно Николай Оболенский и Чайкин заметили Сергея и Машу. Те отбивались от трех рослых
