его запреты. Это был чуть ли не единственный случай, когда Мэри сходились с Виком во мнении.
Она протянула руку к печенью и взяла одно.
– Очень вкусно, – сказала Мэри. – Ваша жена просто умница.
– Да, она у меня такая, – рассеянно отозвался Док, наблюдая за вереницей муравьев, ползущих по пледу. – Надеюсь, мы сели не на муравейник.
Мэри жевала одно печенье за другим и запивала их лимонадом. Вик налегал на курицу и вино, а Док, отказавшись и от того, и от другого, грыз яблоки. Они не произносили ни слова на протяжении добрых пятнадцати минут. Мэри никогда особенно не угнетало молчание. Она полностью погружалась в свои мысли, и ей не было скучно. Такое понятие, как «неловкая пауза», не про нее. Неловкой пауза была для того, кто в это время находился рядом с Мэри. Ей всегда казалось глупым поддерживать беседу только ради ее продолжения. Если Мэри не о чем поговорить с человеком, то она не станет с ним разговаривать.
– Мы надолго здесь? – спросила Мэри Дока, не отрывая взгляда от компании их соседей, которым было явно весело.
Хотелось бы мне оказаться среди них вместо того, чтобы сидеть в молчании между Виком и Доком, подумала Мэри и тихонько вздохнула.
– Тебе скучно? – встрепенулся Док. – Я захватил колоду карт.
Он полез в корзинку и действительно выудил оттуда карты. Прекрасно. Неужели он думает, что с картами станет намного веселее?
– Я не хочу играть в карты, – сказала Мэри.
Судя по виду Вика, он тоже не оценил затею.
– Напрасно, – покачал головой Док. – Зачем сидеть просто так?
Мэри взглянула на него. У Дока был такой несчастный вид из-за того, что никто не поддержал предложение, которое он искренне считал замечательным, что ей стало безумно жалко доктора.
– Ну хорошо, – сказала Мэри, смягчившись. – Ты прав, Док. Сдавай.
Лицо Дока осветила радостная улыбка, и Мэри полегчало. Она не могла видеть людей, у которых такой вид, словно они готовы расплакаться. Тем более мужчин с таким видом. Это вообще против правил.
Не успел Док сдать карты, как к ним подошел Люк.
– Простите, я не помешаю?
Вик одарил его настороженным взглядом человека, который еще не решил, как относиться к неожиданно возникшей помехе: агрессивно или снисходительно.
– Не помешаешь, разумеется, – сказал Док, и от Мэри не укрылся его пренебрежительный тон. – Присоединяйся к нам, если хочешь, Люк.
– Напротив, я хотел просить вас присоединиться к нам, – сказал Люк.
Мэри подняла на него глаза и увидела, что Люк обращается преимущественно к ней.
Неужели он считает, что в этой компании решающее слово принадлежит мне? – развеселилась Мэри и решила подыграть самой себе.
– Не думаю, что… – начал Док, готовясь вежливо отказать, однако Мэри его перебила.
– Разумеется, мы с удовольствием присоединимся! – сказала она. – Без вопросов. Мы тут уже подыхаем со скуки за этими картами.
Жалостливое настроение ее уже давно улетучилось, и Мэри даже не обратила внимание на недовольное выражение лица Дока. На Вика она даже не смотрела, потому что чувствовала, как он разъярен. У него прямо-таки температура повысилась от злости.
– Не стоит, Люк, – на этот раз более категорично сказал Док.
И только тут Мэри пришло в голову, что эти двое очень хорошо друг с другом знакомы. Не просто как доктор и пациент, а по-другому.
– У вас своя компания, – продолжил Док. – Мы не хотим вам мешать.
Люк внимательно посмотрел на всех троих по очереди. Мэри спрятала глаза. Она страшно не хотела, чтобы Люк заметил ее умоляющий взгляд. Мэри жаждала присоединиться к его компании!
– Что ж, мое дело предложить… – покорно сказал Люк.
Когда Мэри наконец осмелилась поднять глаза, то оказалось, что Люк уже ушел.
– Чего это ты удумала? – услышала она голос Вика со звенящими угрожающими нотками.
– Мне с вами скучно, – без обиняков сказала Мэри и смело взглянула на него.
Док смотрел на нее настороженно, будто пытался поставить диагноз.
– Хочешь вернуться обратно? – спросил он.
Мэри кивнула.
– Я и так не мечтала об этом дурацком пикнике! – сказала она. – Нечего было меня сюда тащить. Чего я тут не видела? Водопада? Это же просто струйка воды. Вообще не понимаю, почему этому источнику дали такое громкое название. По тому же принципу, по которому три березы называют рощей?
Мэри разошлась не на шутку. Ах как надоело зависеть от кого бы то ни было! Она хотела к Люку и его друзьям. Может быть, вовсе не потому даже, что их компания казалась ей такой уж привлекательной, а просто потому, что Вик и Док были против.
– Возвращаемся, – сказал Док и принялся укладывать в корзинки остатки пикника.
Мэри почувствовала, что вот-вот расплачется. Изо всех сил она стиснула зубы. Ее переполняла невыносимая обида на весь белый свет. Мэри трясло и колотило. Ей хотелось поскорее очутиться в номере и успокоиться.
И еще она чувствовала себя чрезвычайно одиноко. Казалось, что она потерялась среди тысячи людей и не видит ни одного знакомого лица, хотя твердо знает, что должен быть среди них родной человек. Мэри было страшно, что она никогда не найдет его, и ее душа переворачивалась от одной мысли об этом.
Мэри заметила косой взгляд Вика, поняла, что эмоции отражаются на ее лице, и тут же взяла себя в руки.
Не распускайся! – приказала она себе и молча похромала вслед за своими мучителями.
Мэри сидела на кровати, обняв колени руками, и постанывала. Слезы катились по ее щекам и капали на светлые джинсы, оставляя на них мокрые пятна. Таких пятен уже было довольно много.
Не случилось ничего такого, из-за чего стоило бы плакать. Но иногда для слез вовсе не нужны веские причины. Мэри вдруг стало себя жалко. Не самое здоровое чувство. Впрочем, может быть, она была и не вполне здорова.
В конце концов Мэри разошлась так, что начала испытывать реальную физическую боль. Мэри скулила, словно несчастный щенок, и от этого ей становилось еще хуже.
Одинокая и страдающая. Никто не придет и не пожалеет. Жуть.
В комнату вошел Вик, как всегда без стука, и уставился на Мэри, удивленно моргая. Затем он медленно прикрыл дверь, сделал несколько шагов по направлению к плачущей женщине и замер перед ней, заложив большие пальцы рук за пояс. Поза завоевателя, мачо, настоящего мужчины или того, кто хочет казаться настоящим мужчиной. Мэри не отрывала взгляд от лица Вика, а слезы все еще продолжали течь по щекам.
– Ну и что случилось? – спросил Вик таким тоном, будто Мэри сама вызвала его к себе.
– Ничего, – ответила она и принялась вытирать слезы.
– Ты плачешь потому, что ничего не случилось? – уточнил Вик.
– Представь себе.
– Позвать Дока?
– Зачем он мне сдался?
Вик разглядывал Мэри с интересом патологоанатома.
– Ты заболела? – спросил он, пытаясь докопаться до причины ее слез, которой действительно не существовало.
– Что тебе тут надо? – спросила Мэри. Ей помешали жалеть себя, и это ее злило. Слезы высохли, и Мэри не терпелось отделаться от Вика.
– Пришел напомнить тебе о том, что через двадцать минут обед.
– Мне не нравится жить по расписанию, – сказала Мэри раздраженно.
Вик пожал плечами. На лице его было написано, что ему абсолютно все равно, как ей нравится
