Ничтожен будешь. Будь ничем —
Тогда ты станешь Всем!
Не ешь — и снедь заполнит рот твой;
Пей! И высохнет душа твоя от жажды.
Наполнись чем-то; и оно
Разбавленным и слабым будет.
Стань пустым. И тени ночи разбегутся прочь
От ослепительного Света.
Хватающийся за тростинку тонет, но другой,
Кто тайной моря овладел, со страстью Преисполненными членами восстанет
И поплывет, пучины оседлав.
Взгляни, как неуклюжий альбатрос
Неловко ковыляет по земле. Но крыльев взмах —
И вот он, грациозный,
Над твердью первым щеголем парит.
Отбрось же свои мысли, поглощен
Стихией благородною! Храни
Нетленной вещи верность, что восстанет
Из Смерти свадебной
Земного существа,
В котором заточен ты.
ОЛИМП:
Неужто вихрь напрасный
Все нежное дыханье жизни? Должен я
Оставить навсегда ее восторги?
МАРСИЙ:
Стремления довольно! Стон звериный, Низвергни это ревностное «Я»!
Дерутся раненные, здравые спокойны. Непредсказуемо спокойствие, ведь в нем
Сокрыты Высочайшие Секреты.
ОЛИМП:
Так значит, смерть и есть
Твое большое «достиженье»? И дела
Достойней я придумать не могу?
МАРСИЙ:
Воистину. Лев на дороге
Есть это «Я», которое не Бог!
Не ведаешь пока ты (до сих пор!)
Как разрушаются Ограничения Оковы?
Тогда в восторге сердца ничего
Не разделяет твое маленькое «Я»!
ОЛИМП:
Поведай мне, как почка для рассвета
Растет и бухнет, расскажи мне, что за радость
Ума и крови рушит мрачную печать
Могилы Христиана Розенкрейца —
Кто награжден утратой мира,
Святой отец наш!
МАРСИЙ:
Подобен ты сначала одинокому
И сумрачному дубу
На вересковых пустошах. Пронзительно
Рыдает ветер и неистовствуют бури
Чтоб заглушить глас тишины! А позади,
Ужасное, клубится облако, чернее
Всех остальных. Смотри! Смотри!
Оно на трон возводит
Шар яркого огня! И, разорвавшись, плетью молний жалит
Упрямый старый дуб! Ужасный треск!
И ночь еще темней, чем прежде.
ОЛИМП:
О нет, учитель! Неужели жизнь
Должна полечь обугленной травою
Под жатвой этою кровавой?
МАРСИЙ:
Жизнь продолжается. Проходит шторм.
Исчезли тучи — ночь ясна.
Тому, кто выдержал, теперь в награду дан
Бесценный дар луны.
Вокруг адепта
Леденеет воздух,
В кристаллы превращаясь. И в груди
Укол он чувствует. Нарушено сияние,
Незамутненное и нежное.
Под лед
Его затягивает вниз!
ОЛИМП:
Способна ли
Плоть наша жалкая,
Трясущийся голем,
Боль эту вынести?
МАРСИЙ:
В черве сокрыт всепобеждающий зародыш,
Во всем тебе подобный эмбрион.
Паденье воробья — крах мира!
Знай так же, что оно возможность
Им наслаждаться превосходит!
Волненье мерцает в памяти — маяк на мысе,
Где нет огней нигде, лишь пена бурунов
В волнах сверкающих!
ОЛИМП:
Путь завершится здесь?
МАРСИЙ:
Простой путь! Путь истинный
Лишь начинается!
Когда заканчивается ночь?
ОЛИМП:
Когда, крадучись, припадая к горизонту,
Чело подъемлет солнце, встряхивая гривой,
Готовится к прыжку.
