– А дело у нас простое, – грубо пошутил Кеша, – завалил девочку и вперед!
– Э, нет, товарищ Моськин! Здесь вам не у себя в деревне: залез под юбку и сразу на сеновал. В нашей обострившейся международной обстановке тонкий требуется подход…
– Дурак ты, Эдик, – обиделся Кеша, – шуток не понимаешь. Да я же по части тонкого подхода тебе сто очков вперед дам!
И тут он был прав, конечно. Весь советский космос знал: Моськин большой спец по контактам, особенно по этим самым контактам.
– Тогда, может, и нам пора в душ? – предложил я. – Не будем терять времени.
– Приказываю, – провозгласил Димка. – Помыться, побриться и парадно одеться! Десять минут на все!
– Есть! – гаркнули мы в два голоса.
«Эх, думал я, – полгода без женщин! А тут такая встреча, и нельзя расслабиться – работать нужно. И видно, работать придется одному за троих. Кеша уже забыл, что он коммунист и советский офицер, а Димка забудет, как только у него опять встанет… Э-хе хе!»
Из душевой эти хищницы вышли в таких одеяниях, что я даже не возьмусь их описывать. В двух словах, это были совершенно немыслимые платья: где надо с вырезом, где надо с разрезом, где надо с оборочками, где надо полупрозрачные. В общем – закачаешься!
Они врубили свою дьявольскую секс-музыку, подключили ее к корабельному интеркому и начали танцевать прямо в кольцевом коридоре.
– Может, пройдете в кают-компанию? – робко предложил капитан.
– О, разумеется! – поддержала черненькая Вера.
В самом просторном помещении корабля мы расположились следующим образом: команда – в креслах, а прекрасные гостьи – перед главным дисплеем бортового компа, так сказать, на сцене, где Димка обычно докладывал обстановку, я делал политинформации, да раз в месяц выступал какой-нибудь залетный лектор или музыкант.
Девчата приглушили музыку, вперед, по-прежнему слегка пританцовывая, выдвинулась роскошная блондинка Люба и объявила:
– Программа вечера. Конкурс на лучший эротический танец. Жюри – команда корабля. Победительнице предоставляется право открыть следующий номер – конкурс стриптиза. Затем – групповой эротический танец, завершающийся групповым стриптизом. Последний номер концертной программы – показательный лесбийский акт в трех вариантах.
– По окончании, – продолжила, выпорхнув вперед рыженькая Надя. – перерыв на ужин. Непосредственно после которого – переход к физической близости в произвольных комбинациях – парных и групповых – по желанию клиентов. Начинаем! – выкрикнула было она, но тут Вера сообразила поинтересоваться:
– Вопросы есть?
Она предварительно совсем выключила музыку, все трое замерли, и слова прозвучали в полнейшей тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием «клиентов».
Мы всякого ожидали, но это было чуточку слишком. Перебор. Димка, по-моему, просто проглотил язык, я весь напрягся и уже был готов бежать за наручниками, чтобы тут же и вязать этих куртизанок, стиснув зубы и закрыв глаза. Только Кеша Моськин рассудительно и мудро произнес:
– Многовато что-то. Для одного вечера – многовато.
– Ой, ребята! – Люба растерянно оглянулась на подружек. – А иначе мы не успеем. Мы же только на две ночи к вам, а завтра еще лекция запланирована по половой культуре и по истории эротического искусства…
И вдруг брюнетка Вера хлопнула себя ладонью по лбу. Жест прямо скажем, далеко не эротический.
– Так это «Парус коммунизма»?! – выдохнула она, как пассажир, проснувшийся на своей станции, когда поезд уже трогается и отходит. – Елки зеленые!
Она торопливо извлекла откуда-то многократно сложенную командировку и сверилась со штампами. Мы-то ведь ничего ей не ответили – так и сидели как пришибленные, в рот воды набрав. Только Кеша с нескрываемым ужасом выдавил из себя:
– Что, перепутали корабль?!
– Н-нет, то есть да. Перепутали, но к вам мы тоже должны, только не сегодня, и программа другая… Или как раз сегодня? Девочки, кто помнит, я что-то совсем запуталась…
В этот момент мы окончательно перестали понимать происходящее.
– Так это, значит, доперестроечный корабль?! – непонятно вопросила Надя сильно дрожащим голосом. И трудно было сказать наверняка, отчего он дрожит – от страха или от радости.
– Вот именно, – сурово произнесла Вера. – Сверхдальний рейс. Старт – четыре года назад по земному календарю. Правильно я говорю, ребята?
И они все трое как-то неправдоподобно сконфузились и чуть ли не прикрываться начали своими развратными тряпками, словно оказались вдруг на людной улице или – того хуже – в каком-нибудь пуританском чопорном колледже.
– Вы уж нас извините, ребята, – говорила Вера, запинаясь от неловкости, – ради Бога извините. Для вас действительно разработана совсем не эта программа. Начинать надо как раз с лекции. И форма одежды…
– Да ладно! – вдруг залихватски ответил наш дважды капитан. – Лекций мы уже без вас наслушались. Валяйте! Как задумали, так и делайте. Возвращаться – плохая примета.
