общему мнению, настоящей секс-бомбы. Стоя на холме, Алекс Стордал улыбнулся при воспоминании о Мэрилин, которую ему довелось видеть всего один раз.
В просторной долине расположились пятнадцать домов, увенчанных большими серебристыми куполами — колонисты так их и прозвали — «купола». Утреннее солнце планеты освещало своим необычным светом и густую зелень травы, и деревья с оригинальными листьями, похожими на чайные чашки. Маленькие грузовики-вездеходы кружились вокруг куполов, с этого расстояния люди казались муравьями. Сегодня на улице их было больше, чем обычно, видимо, из-за хорошей погоды, а также тесноты, царящей внутри куполов. В пятнадцати домах проживало больше пятисот человек. Направо, а точнее, к востоку от основной территории, виднелась черная утрамбованная площадка результат челночных рейсов корабля «Ферри-IV» — последний был уже несколько месяцев назад. Теперь другой, огромный космический корабль «Хедерингтон» вращался по орбите вокруг планеты.
Сейчас эта взлетно-посадочная площадка превратилась в строительную: пять семейств сооружали себе индивидуальные домики из стволов чашелистника, заняв под них единственное сухое место: вокруг простирались болота.
Алекс Стордал взглянул на север: милях в сорока от поселения долина начинала подниматься и переходила в горную гряду, расположенную полукругом. Голые зубчатые вершины отчетливо вырисовывались на фоне неба. По данным аэрофотосъемки, позади этого хребта простиралась огромная пустыня, а спектроскопия обнаружила там большое количество железной руды, измельченной в песок. Несметные богатства, которые, что называется, сами шли в руки, возбудили в душе магната Хедерингтона огромный интерес к планете, названной Мэрилин.
Кроме погибших в дельте реки, колония за шесть месяцев своего существования потеряла еще двоих: зоолога Арнота Уолша и его жену. Два месяца назад эта парочка села в вездеход и отбыла в неизвестном направлении. С тех пор их никто не видел.
В этом происшествии Стордал винил только себя. Он должен был вовремя позаботиться об удовлетворении профессиональных интересов ученого. Что делать на Мэрилин зоологу? Если здесь и встречались какие-то животные, они предпочитали держаться подальше от поселения землян. Исключение составляли только изредка появляющиеся черви-слоны (их прозвали так за исполинскую величину). Уолш приходил в ярость оттого, что единственным прибором, которым здесь мог воспользоваться ученый, оказался бинокль для разглядывания мелькающих вдали ящероподобных существ. Из той злополучной экспедиции в дельту Стордал смог привезти зоологу лишь несколько видов растений.
Жена Уолша Кэти была настроена не лучше. Их обоих ценили в научных кругах, они привыкли работать в экспедициях, которые субсидировало Всемирное правительство; обычно такие группы располагали машинами с полным оборудованием и целой командой технического персонала. Поспешно организованная операция Хедерингтона, жизнь в перенаселенных куполах, отсутствие лаборатории и передвижение в открытых вездеходах — все это не очень устраивало ученых. «Если бы мы знали обо всем заранее, — говорили супруги Уолш, — то ни за что не согласились бы сюда лететь».
Алекс Стордал, не в первый раз руководивший освоением планет, настоял на том, чтобы колонистам для обустройства на новом месте дали достаточно времени. Минимум через полгода, как он считал, можно будет начать научные изыскания. Исключение могли составить лишь агрономические работы, скажем, экспериментальные посадки риса. Предстояло также испробовать местную воду, пробурить скважины для колодцев, построить основные лаборатории, посеять злаки, хотя бы бегло исследовать местность и построить укрепления, имея в виду возможное нападение нежданного врага. А главное, сделать так, чтобы разношерстная толпа в пятьсот человек зажила как единое, пусть и маленькое, общество. С самого начала Стордал настаивал на том, что здесь будет не просто завод с рабочей силой, а целый промышленный район, еще один в империи Хедерингтона. Многие приехали сюда на всю жизнь. Как знать, может, Стордал и сам останется здесь по истечении срока контракта. Это была его восьмая планета, неужели он двинется дальше? «Мне уже сорок лет, — думал он, — и я могу жениться еще раз».
Девушка, занимавшая его мысли, сейчас находилась в двадцати шагах, собирая местные растения. Длинные черные волосы скрывали ее лицо, когда она склонялась над соцветиями, которые земляне прозвали «блюдечками».
— Джоан! — окликнул девушку Стордал.
Взглянув на него, она улыбнулась. Лицо ее порозовело на свежем воздухе. Вообще-то она была хорошенькой. «Черт бы побрал Хедерингтона», — подумал Стордал.
Хедерингтон имел свою точку зрения на подбор кадров. «Я лично беседовал с каждым, кто подал заявление, — сказал он как-то, — я подобрал равное количество мужчин и женщин, да еще нескольких детей для того, чтобы люди работали на будущее. Равное число мужчин и женщин означает, что каждому достанется своя парочка. Думаю, ваша девушка вам понравится». Тогда Стордал молча взирал на это воплощение цинизма, восседающее за столом красного дерева, и отвращение в его душе боролось с боязнью потерять работу. «Господи, — думал Алекс, — неужели он хочет, чтобы мы взошли на корабль попарно, держась за руки?»
Всю следующую неделю, перед стартом, он гадал, какая же сожительница предназначена ему? И временами представлял, что она будет как две капли воды похожа на белокурую, полногрудую Мэрилин, жену магната. Хедерингтон, видимо, не знал, — а может, и не хотел знать, — что жена и дочь Стордала погибли в катастрофе.
А Джоан оказалась очаровательной! Она так старалась угодить «суженому», так отчаянно боялась ему не понравиться (на космическом корабле, летели еще двести пятьдесят женщин), была так молода, хороша собой и совершенно не во вкусе самого магната, что Стордал начал ломать голову над тем, почему же, черт возьми, она его не привлекает?
И вот прошло уже полгода, а они все еще не стали даже любовниками. Стордал предвидел, что в самый ответственный момент его воображение нарисует старика миллиардера, который произнесет скрипучим голосом: «Я знал, что она тебе понравится, кхе-кхе…»
— Джоан! Иди сюда! — позвал он.
Ветры на планете Мэрилин были такими же постоянными, как и дожди: большую часть дня они дули с юго-востока, то есть с моря к пустыне; земля нагревалась и горячие массы воздуха поднимались вверх. Ближе к вечеру направление менялось, и прилетевшие из пустыни песчинки носились в воздухе, создавая причудливые узоры в свете заходящего солнца.
Сейчас ветер дул в сторону холмов, и пока Джоан шла к Алексу, ее лицо, обрамленное развевающимися волосами, казалось экзотическим цветком с темными лепестками.
— Привет, — сказал Стордал. — Что ты думаешь о Мэрилин?
— Она красива и непредсказуема. Явная находка для мужчины.
— Я говорю о планете.
— И я о ней, — ответ прозвучал невинно. — Все вновь открытые планеты для мужчин, они сулят будущие победы. Для женщин они объект ревности.
И внезапно она перешла на другую тему:
— Может, пройдемся? Погуляем среди этих чашелистников. Вдруг встретим больших ящеров?
Стордал колебался. Он покинул колонию, повинуясь минутному настроению, под влиянием манящих лучей солнца. Ему не хотелось превращать утреннюю прогулку в разведку на местности. Однако любопытство одержало верх, и они с Джоан стали подниматься по холму, держа пистолеты наготове. В конце концов, сказал себе Стордал, могу же я заменить зоолога Уолша в изучении местной фауны.
Они вошли в редкий лесок и остановились шагах в двадцати от ближайшего дерева. Кругом царил покой. Но вот от дерева отделилась тень: спрыгнула с ветки маленькая ящерица. Расправив тонкие, как бумага, крылья, она полетела. На ум пришло жуткое сравнение с рыбами-убийцами в дельте реки, но тут же исчезло.
Заметив приближение Человека, вся природа словно затаила дыхание: замерли ветвистые кроны деревьев, стих ветер.
— В рощу не пойдем, — твердо сказал Стордал. — Разве что попозже, прихватив десяток вооруженных людей. Давай пройдемся по опушке — так, чтобы нас видели из поселка.
Кое-где земля была изрыта червями-слонами. Вход в каждую нору был фута два в диаметре, так что эти дыры порядком уродовали красивый зеленый ковер. Попадались куртинки более высоких растений с
