Кир Булычев
Вымогатель
Над дачным поселком висела розовая пыль. Поселок был устроен всего лет пять назад, и молодые яблони поднялись чуть выше человеческого роста. Крыши времянок блестели под солнцем. Розовая пыль медленно оседала на крыши, на листву и искрилась, словно иней.
Сооружение на краю поселка спасатели назвали «замком». Говорили, что утром оно и на самом деле было схоже с готическим замком, украшенным острыми башенками и флюгерами. Теперь же сооружение вообще ни на что не было похоже. Розовая, с желтоватыми потеками глыба ростом с трехэтажный дом пузырилась наростами, между которыми образовались впадины и ямы.
Метрах в ста, за линейкой сосен, пролегало шоссе. Пораженные странным зрелищем шоферы останавливали машины. Грикуров уже вызвал милицию, и милиционеры, маясь от жары, перехватывали любопытных, не пускали к поселку.
Жители ближайших дач были выселены. Часть вещей они перетащили в дальние дома, остальные так и остались лежать на траве. Все это было похоже на пожар, розовую пыль при некотором воображении нетрудно было представить дымом, а дачников, расположившихся на матрацах, в соломенных креслах и на старых кушетках, принять за погорельцев. Не хватало лишь нервозности, страха, суматохи, присущих большому пожару.
Грикуров не успел позавтракать. Лишь выпил чашку холодного вчерашнего чая. Внизу ждала машина, и приехавший за ним молодой человек стоял в прихожей и волновался. Разумеется, дачники не отказались бы накормить Грикурова, но сами не предложили, а просить он не стал — рабочие тоже были голодны, а посланный на «газике» в станционную столовую старшина до сих пор не вернулся.
Грикуров подошел к палатке, в которой устроились химики, но войти в нее не успел.
— Кушак приехал, — сказал сзади молодой человек.
Говорил он тихо и со значением, и обладал завидной способностью всем своим видом показывать, что знает больше, чем может сказать.
— Кто приехал?
— Кушак. Николай Евгеньевич. Из Ленинграда.
— Ясно, — сказал Грикуров, поворачиваясь к дороге, где скопилось уже несколько «газиков», «Волг», стояла красная пожарная машина и «скорая помощь». Санитары дремали под кустом сирени. Пожарники играли в волейбол с девчатами из поселка.
У вновь приехавшей серой «Волги» стоял, глядя зачарованно на замок, высокий мужчина в слишком теплом, не по погоде костюме, с плащом, перекинутым через руку.
Грикуров подошел к нему. Кушак протянул узкую прохладную кисть, потом достал из кармана мокрый платок и вытер пот со лба и узкой лысины.
— В Ленинграде, знаете, дождь, — сказал он, словно оправдываясь. — Трудно предположить, что где-то может стоять такая жара.
— А вы плащ в машине оставьте, — посоветовал Грикуров
— Правильно, спасибо. Ведь машина подождет?
— Подождет.
— Ну и запустили вы его, — сказал Кушак. — На какую глубину он уходит?
Они подошли к замку, и он нависал над ними, как бочка над муравьями. Рядом была глубокая яма, возле которой валялась лопата.
— Вот видите, на два метра мы углубились, потом бросили.
Навстречу шагнул похожий на мельника бригадир бурильщиков. Брови, волосы на голове, ресницы его были светло-розовыми. Розовая пыль пятнами покрывала комбинезон.
— Зарастает, — пояснил он. — Если заряд заложить, успели бы.
— Сам понимаешь, что нельзя, — сказал Грикуров.
— А так — мартышкин труд, — сказал бригадир. Он сплюнул. Плевок был розовым.
— Отзывается? — спросил Грикуров.
— Стучит, — ответил молодой человек, шедший на полшага сзади.
— Сначала у нас возникло мнение, что звуки представляют собой нечто подобное азбуке Морзе, однако затем мы пришли к выводу, что первоначальное заключение ошибочно…
— Знаю, — сказал Грикуров, чтобы остановить молодого человека.
Кушак покосился на блестящий портфель молодого человека, к которому почему-то не приставала пыль.
— Вы давно знакомы? — спросил Кушака Грикуров?
— Много лет, — сказал Кушак.
Со стороны Москвы показался вертолет. Вертолет летел низко и чуть в сторону. Но в полукилометре пилот, видно, заметил замок и свернул к поселку.
— Я его вызвал, — сказал Грикуров. — У нас один парень забрался почти до самой вершины, но пришлось вернуться. Мне кажется, что наверху есть отверстие. А то бы он задохнулся.
Молодой человек выглядел обиженным.
— Может, ему с вертолета обед спустить? — спросил бригадир монтажников.
Он взмахнул рукой, показывая, как обед попадет к человеку, заключенному в замке. Взлетела розовая пыль, и молодой человек отстранился, оберегая портфель и костюм.
— Как его зовут? — спросил Грикуров.
— Вы не знаете?
— Знаем фамилию. Вольский. Правильно?
— Да. Вольский. Гриша Вольский. Никогда не знал его отчества.
— Григорий Вениаминович, — подсказал молодой человек. — Он является владельцем садового участка. Однако там мог оказаться кто-то другой?..
— Нет, — улыбнулся Кушак. — Это именно он. Когда его обнаружили?
— Часов в шесть утра его сосед позвонил в Москву. Со станции.
— В шесть сорок, — подсказал молодой человек.
— Сосед рано встал, собрался на рыбалку. И вдруг увидел, что на крайнем участке стоит розовый термитник. Термитник метров в пять высотой.
— Это сосед сказал, что термитник?
— Да, он инженер, работал в Гвинее и видел термитники, — объяснил Грикуров. — А мне вот не приходилось.
— Я тоже не видел термитников, — сказал Кушак.
— А потом уж мои ребята прозвали его замком.
— Ну и что сосед?
— Услышал стук изнутри. А выхода из термитника не видно. Он Вольского видел вечером. Тот строил на участке какую-то загородку.
— Ну разумеется, — сказал Кушак.
— Вот уж обалдел сосед, — сказал бригадир. — Вы только представьте — идет на рыбалку, а у соседей сооружение.
— Он бы и не позвонил, если бы не стук, — сказал Грикуров. — Приехал наряд — патрульная машина с шоссе. Ничего понять не смогли. Дальше все развивалось в геометрической прогрессии.
Грикуров показал на скопление машин у поселка.
— Позвать соседа? — спросил он.
— Гражданин Нестеренко уехал в Москву, — уточнил молодой человек. — У меня все его показания при себе. — Молодой человек хлопнул чистой ладонью по круглому боку портфеля.
— Не надо его звать, — сказал Кушак.
Кушак подошел к розовой громаде замка и постучал костяшкой пальца по стене. Розовая масса чуть- чуть пружинила и, если приглядеться внимательней, была усеяна мелкими порами.
