Глава I
Увлечение боевыми искусствами захватило меня с девятого класса, когда я записался в секцию самбо при Сельскохозяйственном институте. Впоследствии я начал изучать дзю-до под руководством Игоря Васильевича Бощенко и Вячеслава Ловягина.
К концу девятого класса я впервые услышал о карате и, продав коллекцию марок, купил набор фотографий, сделанных с польского учебника карате, где были показаны основные стойки, удары руками и ногами, разные ударные части. Я очень увлекся этим, тогда еще практически неизвестным и почти мифическим видом единоборств.
Через моего тренера я доставал различную литературу по боевым искусствам, но, в основном, это были книги по самообороне, джиу-джитсу, чехословацкие, немецкие и другие учебники.
На первом курсе института я узнал, что несколько моих бывших одноклассников занимаются карате у легендарной тогда в Симферополе личности по кличке Мишель. Настоящее имя Мишеля было Эльюнси Мухаммед. Он был подданным Туниса и учился в Симферопольском медицинском институте. По словам его учеников, Эльюнси был обладателем высоких титулов в различных дисциплинах будо. Мои друзья — ученики Эльюнси — обучали меня его технике на лестничной площадке одного из жилых домов Симферополя. На лестничных площадках нижних этажей обычно целовались влюбленные парочки, а самая верхняя площадка заменяла нам спортзал. Терпеливые жители дома покорно сносили какофонию звуков, складывающуюся из вздохов и стонов влюбленных и ударов, рычаний и криков, доносившихся сверху. Наши тренировки продолжались долгие часы, иногда до двух-трех часов ночи.
По сравнению с самбо и дзю-до в карате и системе Мишеля меня поражали простота, четкость и эффективность приемов, и сама эта простота и новизна иногда казались одновременно шокирующими и завораживающими.
Тогда-то в полной мере и зародилась во мне страсть к боевым искусствам, потому что спортивное самбо и дзю-до меня давно не удовлетворяли своей усложненностью и тяжеловесностью. Мне захотелось отыскать или создать самому наиболее эффективную систему рукопашного боя.
По городу поползли слухи, что я увлекаюсь карате, и ко мне потянулись многие из тех, кто интересовался боевыми искусствами. У меня появились ученики, и мы тренировались где только возможно — в лесу, в поле, подвале, на улицах, в квартирах, на лестничных площадках.
Потом я познакомился еще с несколькими студентами самых разных национальностей, которые в своих странах изучали рукопашный бой, и обучался у них. Постепенно сформировался устойчивый круг общения среди энтузиастов кунг-фу, карате и представителей других стилей и направлений.
К сожалению, атмосферу, царившую в этом круге, трудно было назвать благоприятной и дружественной. Тут были и соперничество, и самоутверждение, и молниеносно распространяющиеся самые невероятные сплетни и легенды друг о друге. Одну из таких удивительных легенд о самом себе я услышал однажды в поезде от случайного попутчика. Я возвращался из Одессы в Симферополь, и в купе со мной ехал молодой человек с костяшками рук, деформированными от ударов.
Я спросил его, занимается ли он карате, и он, необычайно от этого вопроса воодушевившись, начал мне рассказывать, что он близкий друг Медведева и тренируется у него. К моему удивлению, я узнал, что под Новоромановкой у меня есть тайный подземный город с тренировочными залами, где я обучаю избранных, что другие каратисты и кунгфуисты мне платят дань, и вообще, что я — отец крымского кунг-фу. Рассказ изобиловал массой подробностей, например, о тайных ключевых стуках, которые используются для того, чтобы открыть тот или иной канализационный люк, который выводит в определенное место подземного города. Мимоходом он упоминал о каких-то тайных приемах, которые я якобы ему показывал.
Прощаясь со своим попутчиком на вокзале, я попросил его познакомить меня с Медведевым, и он клятвенно обещал мне сделать это. Впоследствии я несколько раз случайно встречал его в городе, и каждый раз он снова и снова обещал устроить мне встречу с Медведевым, но по каким-то причинам эта встреча всегда откладывалась.
Месяца через три я встретил его в компании общих знакомых, и, выяснив, наконец, кто я такой, он, к моему удивлению, упал передо мной на колени и начал биться головой о землю, умоляя пощадить его. Слегка напутанный такой бурной реакцией, я поспешил его успокоить, сказав, что я только благодарен ему за то, что он так веселил меня все это время и что я не держу на него зла.
До меня периодически доходили десятки самых разных сплетен обо мне, например, что я сумасшедший и для развлечения периодически с разбега головой пробиваю заборы (эта история появилась в самом начале моего знакомства с Ли, когда он действительно показал мне, как в прыжке он пробивает головой забор из толстых крепких досок, и я рассказал об этом своему знакомому, но у меня и в мыслях не было пытаться повторить это самому).
После того, как я рассказал кому-то, что я видел, как иностранный студент в низких стойках проходил под столом и быстро перемещался вокруг его ножек, делая перекаты, появилась сплетня, что во время тренировок я залезаю под стол и кричу не своим голосом.
Тогда я еще не до конца понимал все возможные последствия такой, слегка нездоровой популярности. Ко мне стали обращаться люди с предложением, чтобы я работал на них, оказывая в некоторых случаях довольно рискованные и сомнительные услуги. Теневые дельцы предлагали мне стать телохранителем или заниматься выколачиванием денег из должников. Мне приходилось быть очень дипломатичным, чтобы, с одной стороны, не влезать ни в какие тайные аферы, а с другой стороны, не обидеть людей, имеющих достаточно большое влияние и власть, да к тому же хорошо ко мне относившихся.
Хотя официально считалось, что в те времена в Советском Союзе не было организованной преступности, на самом деле она существовала. Через людей, которые предлагали мне работу, я познакомился с некоторыми влиятельными людьми, и хотя я отказывался сотрудничать напрямую, ссылаясь на учебу, тренировки, больную мать и полную нехватку времени, я не всегда мог отказаться от приглашения просто прийти в гости и поговорить. Больше всего во время этих посещений меня интересовали книги и журналы по боевым искусствам, которые в то время официально не разрешалось провозить через границу.
Очень интересным моментом моей жизни было знакомство со Славой Скворцовым, достаточно известным в кругах почитателей воинских искусств благодаря своей великолепной физической подготовке, он был кандидатом в мастера спорта по боксу и считался очень талантливым рукопашником. Слава был буквально одержим единоборствами, занимался карате, кунг-фу и всем, что ему еще удавалось увидеть или узнать. Нас познакомил сосед Скворцова, один из студентов сельхозинститута, и через некоторое время мы подружились настолько, что стали практически неразлучны. Мы каждый день тренировались вместе где только могли, а когда он через некоторое время начал работать милиционером, мы использовали для тренировок все охраняемые им объекты, вплоть до крупных административных зданий Симферополя. Впоследствии из нескольких кандидатов Ли выберет именно Скворцова моим напарником.
Группы изучающих рукопашный бой периодически устраивали поединки друг с другом, пытаясь доказать свое превосходство. Иногда такие поединки принимали довольно жестокие и дикие формы, тренировочные спарринги выходили из спортзалов на улицы и превращались в групповые разборки с засадами, «проверками» и избиениями.
Например, в то время было модно «проверять» иностранных студентов — мастеров боя, чтобы выяснить степень их квалификации. Несколько человек вооружались палками, лопатами, обрезками арматуры и, выследив ничего не подозревающего студента, нападали на него в каком-нибудь уединенном месте. Если студенту удавалось с честью выйти из потасовки, его признавали учителем, но обычно он оставался избитым на земле, зачастую с достаточно серьезными травмами.
С одним из таких студентов, выдержавшим испытание, я подружился и некоторое время изучал у него карате. Сейчас я уже не помню, откуда он приехал, но помню его неподражаемый рассказ о том, как он стал чемпионом своей страны (это было где-то в Латинской Америке) по бесконтактному карате.
Звучал его рассказ примерно так:
