Сплошное кино

Денис Адамов Сплошное кино

— Проснись же ты, наконец. Просыпайся!

— Что случилось?! — я сел на кровати, потому что по-настоящему проснулся и испугался.

— Давай зарежем этого ублюдка? — словно одержимый произнес Женя.

— Какого ублюдка? — теперь я испугался ещё больше.

— Ну, этого, который заберётся к нему в квартиру. — все твердил мой братец.

— Я… я абсолютно ничего не понимаю. О чём ты? — мне показалось, что я даже затряс головой от непонимания.

— Я про нашу идею.

— Идиот! Ты разбудил меня в… Сколько сейчас? Сколько?! О, mama mia! Я тебе безапелляционно заявляю, что я тебя сейчас убью, просто до кишки, до крови. Ха-ха, это же её любимая фраза! Помнишь? — кажется, мы уже оба сошли с ума.

— Ну, так что? Мне кажется, что это будет фантастично. Я даже немного нарисовал на бумаге, как всё будет происходить — смотри!

— Мы же, по-моему, с тобой пришли к единому мнению, что это тупо. Это, как ты там выражаешься, для бакланов. Не хочу и не буду, — я посмотрел на него как бы свысока и добавил, двигая на переносице воображаемые очки. — Вопрос исчерпан и обсуждению не подлежит. Я ложусь спать.

— Послушай меня, он же залезает к нему в комнату и связывает его. Тот, ну, наш герой, естественно, освобождается каким-то чудом, каким именно я пока не придумал. Так вот, прыгая к нему, он хватает, нет, выхватывает нож и хась ему по горлу. Ну, как?

— Ты пересмотрел голливудских боевиков, — устало и сонно проговорил я, — представь себе сам, как это выглядит: если он связан (причём, крепко), освободиться ему, хоть ты тресни, никак не удастся…

— Стой, — перебил меня Женька, — а может? Тьфу, это действительно тупо.

— По-моему, нам никогда не написать стоящей книги. Особенно, если ты будешь меня будить среди ночи с воплями: «Давай зарежем этого ублюдка!». Всё. Ложись спать.

Я откинулся на подушку, а сна как не бывало. Его украл Женька. Как же найти именно то, о чем захотят прочитать миллионы. Никак. Надо просто писать о том, что хочешь — большего от тебя не требуется. Подумай сам: последнее время ищешь то, что не хочешь искать. Сам знаешь: самому хочется написать о себе, но ты не какой-нибудь там Д. С., чтобы всё так просто и после прочтения хотелось ещё книг этого автора. А эта Ф. С? Ох, и дрянные же у неё книги, но она писала. Хотя и после прочтения была единственная мысль выбросить книгу в окно, причём его не открывая, а потом порезаться и ещё больше вскипеть. Потом жалеть свои пальцы, называть маленькими. Идиот? Идиот, без компромиссов. А это слово сюда подходит? Какое бы ни было побуждение после прочтения книги — оно есть и не важно какое, отрицательное или любовь к этому автору и спрашивание всех: а вы читали его?

Да, уже не с кем поделиться тем, что ты вынес из этой книги. Да, просто посмеяться над понравившимися моментами вместе, а? Люди не читают книги, а если и читают, то только голубую муть, в которую, кстати, они и хотят окунуться, потому что нет у них этого в их серой жизни. И никогда не быть. Блин, единственный человек, с которым можно поделиться и то уехал. Вот, дерьмо. Написать ему-ей что ли. Пусть пожалеет меня убогого. Она всё равно скоро приедет, и я поплачусь у неё на груди, а она у неё ничего. Кто у кого? Она у неё и этим всё сказано.

Нет, безвыходных ситуаций не бывает. А если и бывают, то, как говорится, в совершенно тупой, но всем понравившейся рекламе: не в этой жизни.

Можно, конечно, написать о своей группе — раз они сами просят, но у меня такое просто дикое желание написать о них гадости, хорошо, естественно сдобренные-приправленные светлыми моментами. Один момент чего стоит. Как-нибудь расскажу на ушко, на сеновале. В деревню, в деревню, в деревню — копаться в коровьем и человечьем с утра и до ночи! Вот тогда ты, миленький, и попоешь.

Всё, спать.

— Я уже проснулся и хватит орать, маленький безмозглый идиот, — про себя говорю я. Не в смысле, что я идиот, а братец мой, хотя я тоже, в принципе, но только в принципе. Интересно, идиот, да ещё и без мозгов. Это ужас и печаль. Я такой, какой я есть и этого вам у меня не отнять, и добавляю уже не про себя и громче, — сколько времени? Чего ты разорался?

— Я порезал палец.

— Какой? — тупо переспрашиваю я, и понимаю, что я сейчас единственный, кто нужен этому сорванцу и негодяю в одном флаконе.

Шлепаю на кухню. Как вы думаете? Да, все залито кровью. Я ещё никогда не видел столько крови. Всё: холодильник, полы, он сам просто стоит в лужах крови и орёт. Бледный как первый снег, который тает сразу же, падая на землю. Вот такой он: бледно серый. Оказывается, он порезал себе несколько пальцев и из них хлещет, фонтанирует его горячая кровь и мне кажется, что она дымится. Я, подавляя приступы рвоты…

Фу, всё самому противно. На самом деле, он просто срезал кожу с указательного пальца. Но сам факт! По-видимому, у него сейчас перед глазами стоит то, как нож скользит по его пальцу. Мой младший брат очень впечатлительный, он просто дорисовал то, что не доделал. Уф, я сам боюсь ножей. Когда я что- нибудь режу, я мысленно отделяю у себя что-нибудь. Вот, это просто засилье тупых американских фильмов. Не могу нормально хлеб порезать.

— Прекрати орать как резанный! — сей факт смешит меня, конечно, но только на миг, потом спокойно добавляю, — Ты на палец внимательно посмотри.

Вот интересно, продолжая орать, он смотрит, сознает. Секундная задержка — и вот, она, так нужная в этот теплый весенний день, тишина. Ладно, хоть не плакал. Хотя нужно было. Было бы, по крайней мере, легче.

На часах — десять. Дурдом или мой дом? Где я? В универ только к часу.

— Ты в школу пойдёшь? — спрашиваю я.

— Угу, — говорит он и преспокойно режет себе на бутерброд колбасу.

Да, это хорошо, что людям свойственно забывать столь мелкие неприятности. Представляете, если бы это копилось. Кругом были бы психи. Хотя их и так не мало. Один я чего стою. Не могу я знать, что взбредет мне в голову. Значит, я асоциален.

Ухожу в спальню, кричу оттуда: «Сделай мне чаю. Я писать».

В ответ: «Сам делай!»

Вот она людская благодарность. Я, можно сказать, ему уже искусственное дыхание делал, шину накладывал, 03 вызывал. Я не терял самообладания, а он мне: «Сам делай!»

— Я тебе это припомню!

— Хорошо.

Молоток, так-то он относится к старшим. Всё, иду сам. Делаю бутерброды, наливаю чаю и — за компьютер.

Чёрт, зачем я написал всю эту муть. У меня и брата-то родного не было никогда. Вот придумал и написал. Дураки же вы, если поверили.