проникла в тайны китайской культуры, что могла говорить загадками, напоминающими те, которые восточная литература приписывает просветленным людям. Я поняла тогда, что в глубине души я целый день насмехалась над ней. Это было странное ощущение, потому что Клара едва ли принадлежала к числу людей, которые заслуживали снисходительного отношения с моей стороны. Обычно на работе и в школе я насмехалась над слабыми или теми, кто напускает на себя важность, но Клару нельзя было отнести ни к тем, ни к другим.
— Вон то место, — сказала Клара, указывая на небольшую ровную поляну на вершине одного из холмов. — Оттуда ты сможешь видеть дом.
Мы свернули с тропинки и поднялись туда, куда она указывала. Здесь перед нами открылся завораживающий вид на всю долину, раскинувшуюся внизу. Я могла разглядеть большие группы темно- зеленых деревьев, окруженные еще более темными, коричневыми областями, но самого дома не было видно, потому что деревья и кусты полностью закрывали его.
— Дом идеально сориентирован в соответствии с четырьмя сторонами света, — сказала Клара, указывая на зеленые заросли. — Твоя спальня на северной стороне, а запретная часть дома — на южной. Задняя дверь и внутренний дворик расположены с западной.
Клара указала, где расположены все эти части дома, но, как ни старалась, я не могла их разглядеть. Все, что было в полутьме доступно моим глазам, представляло собой темно-зеленые очертания.
— Чтобы увидеть дом, мне придется просвечивать местность рентгеновскими лучами, — пожаловалась я. — Он полностью скрыт за деревьями.
И очень важными деревьями, кстати, — сказала Клара дружелюбно, не обращая внимания на мой огорченный тон. — Каждое из них является самостоятельным живым существом, которое преследует в жизни определенную цель.
— Разве не верно, что каждое живое существо на этой планете имеет определенную цель? — спросила я раздраженно.
Мне не нравилось что-то в том, с каким энтузиазмом Клара показывала мне свои владения. Тот факт, что я не могу разглядеть то, что она мне показывает, еще больше вывел меня из равновесия. Сильный порыв ветра надул мою куртку, и мне в голову пришла мысль о том, что мое раздражение может быть проявлением обычной зависти.
— Я имела в виду не это банальное суждение, объяснила Клара. — Я хотела сказать, что в моем доме каждая вещь и каждый человек появляются не случайно. Это касается и деревьев, и меня, и, конечно же, тебя.
Мне захотелось перевести разговор на другую тему, и поскольку я не смогла выдумать ничего лучшего, я спросила:
— Ты купила этот дом, Клара?
— Нет, мы его унаследовали. Он принадлежит нашей семье уже многие поколения, хотя если принять во внимание все те беспорядки, через которые прошла Мексика, нетрудно догадаться, что его разрушали и восстанавливали неоднократно.
Я поняла, что лучше всего себя чувствую, задавая самые простые вопросы, потому что Клара дает на них прямые ответы. Ее рассуждения о «тонких сущностях» показались мне такими высокими материями, что хотелось передохнуть, поговорив о чем-нибудь обыденном. Но к моему огорчению Клара оборвала наш нормальный диалог и снова начала говорить о своих абстракциях.
Этот дом является отражением всех поступков живущих в нем людей, — сказала она почти благоговейным тоном. — Главная его особенность в том, что он скрыт. Он расположен на самом видном месте, но его никто не видит. Запомни это. Это очень важно!
Интересно, как бы я могла этого не запомнить, думала я. В течение двадцати предшествующих минут я напрягала зрение для того, чтобы разглядеть дом в полутьме. Мне бы хотелось, чтобы сейчас здесь оказался бинокль, с помощью которого я смогла бы наконец удовлетворить свое любопытство. Прежде чем я успела об этом сказать Кларе, она начала спускаться с холма. Я была бы не прочь остаться на холме сама еще некоторое время, чтобы подышать прохладным ночным воздухом, но я боялась, что одна не смогу во тьме найти дорогу назад. Я решила про себя, что вернусь сюда днем и выясню, можно ли на самом деле видеть отсюда дом так, как об этом сказала Клара.
Возвращаясь обратно, мы пришли к черному ходу ее особ; яка на удивление быстро. Вокруг царила непроглядная темень. Я могла видеть лишь небольшие участки тропинки, освещенные светом фонарей. Войдя в дом, Клара осветила деревянную скамейку и велела мне сесть на нее, снять куртку и ботинки, а затем повесить их на вешалку, находящуюся рядом с дверью.
Я почувствовала необычайный голод. Не припомню когда в своей жизни я так сильно хотела есть, но все же на решилась прямо спросить у Клары, будем ли мы ужинать. Возможно, она считала, что роскошного обеда в Гуаймасе было достаточно на целый день. Однако, судя по комплекции Клары, она была не из тех, кто любит экономить на еде.
— Давай пройдем на кухню и посмотрим, что там можно найти перекусить, — предложила она. — Но вначале я покажу тебе, где находится наш генератор и как его включать.
Освещая путь фонарем, она провела меня по тропинке вдоль забора до кирпичного сарайчика, крытого гофрированной жестью. В нем находился небольшой дизель-генератор. Я знала, как его включать, потому что мне случалось жить в сельском доме, в котором был похожий генератор на случай перебоя в электроснабжении. Потянув за рычаг рубильника, я увидела через окошко в сарайчике, что электричеством освещена только одна часть дома и холла: в них свет зажегся, тогда как весь остальной дом оставался во тьме.
— Почему электричество проведено у тебя не на весь дом? — спросила я у Клары. — Какой смысл оставлять полдома во тьме? — Затем, повинуясь неожиданному импульсу, я доставила. — Если хочешь, я смогу сделать там проводку.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Это правда? Ты уверена, что после этого дом не сгорит?
— Конечно. Мои домашние говорили мне, что я — волшебница во всем, что касается электричества. Некоторое время я работала помощницей электромонтера — до тех пор, пока не надоела ему своими советами.
— Что ты ему советовала? — спросила Клара.
— Я говорила ему, куда следует что подключать. Потом пришлось распрощаться с ним.
Клара громко рассмеялась. Но я не могла понять, что она нашла смешного в моих словах о том, что я была когда-то электриком, а потом бросила это.
— Спасибо за твое предложение, — сказала Клара, возвращая своему голосу серьезное звучание. — Дело в том, что дом оснащен электричеством как раз так, как мы того хотим. Мы пользуемся им только в случае необходимости.
Я заключила, что электричество нужно прежде всего на кухне, и поэтому свет зажегся только в этой части дома. Не задумываясь, я направилась в ту сторону, где горел свет, но Клара дернула меня за рукав, чтобы остановить.
— Куда ты? — спросила она.
— На кухню.
— Ты направляешься не в ту сторону, — сказала она. — В мексиканских загородных домах ни кухня, ни ванная не находятся в основном доме. Что, по-твоему, стоит у нас на кухне? Электрохолодильники и газовые плиты?
Она провела меня вдоль дома, мимо своего спортивного зала, к небольшому домику, которого я раньше не заметила. Он был почти полностью закрыт пышными цветущими деревьями. То, что она назвала кухней, представляло собой одну большую комнату с полом из терракотовых плиток, недавно побеленными стенами и несколькими рядами лампочек над головой. Кто-то, наверное, немало потрудился для того, чтобы так хорошо здесь все устроить. Но вся утварь здесь была старой — каждый предмет выглядел как музейный экспонат. С одной стороны комнаты стояла огромная железная печь, которая топилась дровами и, к моему удивлению, выглядела так, будто ее только что протопили. Печь находилась на массивной подставке, а дымовая труба выходила в отверстие в потолке. С другой стороны комнаты находились два длинных кухонных стола, возле которых с обеих сторон стояли скамейки. Рядом с ними находился рабочий стол
