– Расскажите мне о вашей миссии более подробно, – попросил он.
Я немного волновался, потому что теперь наступил самый ответственный момент: передать свои мысли как можно более точно. Я сжал губы и стал беспокойно водить глазами по обширному кабинету профессора, стараясь найти предмет, с которого нужно было начинать рассказ.
«Обрати внимание на бюст академика Филлио в левом углу за его письменным столом», – вспомнил я наставления Майи.
Я отыскал бюст Филлио, затем снова раскрыл каталог и показал его профессору.
– Вот, смотрите еще, – сказал я ему, – Вы знаете, кто это?
– Филлио, – не задумываясь, ответил Сайен. – Да в чем дело? Что это за игра в отгадывание картинок?
Теперь наступила моя очередь выразить нетерпение. Я взглянул на часы. Наш диалог определенно затягивался. Мимо окон снова промелькнул вертолет. Это означало, что прошло еще пять минут.
– Простите меня, профессор, по-видимому, вы читаете не все материалы в каталоге, который вы редактируете?
Он нервно сжал руки. Кажется, только сейчас до него дошел смысл того, к чему я клонил. Действительно, почему бюст Филлио находится в каталоге Музея материальной культуры?
Он смущенно улыбнулся и слегка провел рукой по лбу.
– Признаюсь, на это я не обратил внимания… То есть смотрел, но так, поверхностно. Это по отделу радиоастрономической информации, и я предполагаю…
Прервав себя, Сайен вдруг побледнел. Он начал медленно подниматься с дивана, не сводя с меня расширенных глаз. «При чем тут академик Филлио?» – прочитал я в его испуганных глазах.
– А ну-ка, дайте мне журнал, – прошептал он. С журналом в руках он пересек кабинет по диагонали, чуть не ударился о свой письменный стол и застыл у бюста прославленного лингвиста-полиглота.
Напряженное молчание длилось несколько секунд. Затем профессор включил диктофон:
– Андрова немедленно в мой кабинет…
Голос его был мягким, но в нем послышалась едва уловимая нотка угрозы. Подняв телефонную трубку, он сказал:
– Авгинова, вы? Кто редактировал материалы Андрова для последнего номера нашего каталога?.. А с подлинниками сверили?.. Точно? Кто делал фотографии?.. Спасибо.
Забыв о моем присутствии, профессор уселся за стол и углубился в изучение изображения в каталоге.
Вдруг он вспомнил обо мне:
– Дайте мне портрет той девушки…
– Какой?
– Той, что вы мне показывали.
– Майи?
– Не знаю, как ее там… Давайте быстрее…
– Это портрет моей жены, – сказал я твердо.
– Неважно…
Он долго смотрел на оба изображения, сжимая голову руками.
Дверь отворилась, и в ней показался высокий человек средних лет, в светло-желтом спортивном костюме. Широкими шагами он подошел к профессору.
– Ваша работа? – спросил Сайен, не поднимая глаз.
– Моя.
– И вам не стыдно?
– Я вас не понимаю…
– Сейчас поймете. Вот!
Сайен почти ткнул в лицо Андроса портрет моей жены.
– Вот вам ваша Пурпурная му-ми-я. – Затем, бросив разъяренный взгляд в мою сторону, он с едкой иронией спросил: А может быть, она, эта ваша девушка…
– Это моя жена, – подсказал я.
– … эта ваша жена действительно му-ми-я?
Андров внимательно изучал портрет Майи. Профессор презрительно смотрел на него.
– В наше время – и вдруг такое… такая ложь, такой обман…
Андров наконец понял, что ко всему разговору я имею непосредственное отношение, и подбежал ко мне.
– Это вы сделали зеркальную репродукцию с моей мумии? угрожающе спросил он.
Я отрицательно покачал головой. Тогда, ни слова не говоря, он схватил меня за руку и потащил из кабинета. Профессор Сайен едва поспевал за нами. Включив на ходу движущуюся ленту коридора, Андров помчался купа-то вправо, затем толкнул меня в лифт, после мы полетели вниз, снова пробежали коридор, на одном углу чуть не столкнулись с профессором, который бежал к тому же месту другим путем, и наконец ворвались в огромный, тускло освещенный зал, в котором в центре и вдоль стен стояли кварцевые саркофаги. Мы остановились у одного из них…
– Смотрите.
Я заглянул в саркофаг и мгновенно зажмурил глаза. Не может этого быть. Не может!
– Смотрите, смотрите! – задыхаясь, приказал мне Андров.
– Я вижу… – робко пробормотал я.
– Что? – спросил профессор, заглядывая в мое лицо.
– Я вижу Майю, – шептал я, отводя глаза от пластмассовой фигуры нагой женщины.
– Что это еще за Майя? – резко спросил Андров. – Уж не станете ли вы утверждать, что это существо вам знакомо!
Воцарилось молчание. Первым заговорил я:
– Простите, но это скульптура моей жены, Майи…
Андров раскатисто захохотал и крикнул:
– Присмотритесь хорошенько, может быть, есть какие-нибудь особые приметы на теле вашей жены!
На слове «вашей» он сделал едкое ударение. Я снова посмотрел на скульптуру женщины, которая выглядела как живая и лежала с открытыми глазами. Пластическая масса, из которой она была сделана, имела пурпурный цвет. У меня в голове вертелись самые невероятные мысли. Мне показалось, что я схожу с ума.
– Все так, только цвет тела…
Опять взрыв смеха.
– Ага! Цвет! Значит, она не совсем похожа на вашу жену!
И опять ехидное ударение на слове «вашу»… Я смутился.
Я бросил умоляющий взгляд на Андрова. Эти столичные ученые, чтобы доказать свою правоту, иногда идут напролом, пренебрегая элементарными правилами этики.
– Я, собственно, ничего не имею против того, что эта фигура находится здесь. Хотя, вы сами понимаете… Впрочем, хорошо, что в журнале вы напечатали только изображение головы и…
– Вы слышите? Вы слышите, что он говорит! Он ничего не имеет против! Да вы знаете, что это такое? Это, черт возьми, величайшая находка! Четыре мощнейших радиотелескопа работали непрерывно более ста часов, чтобы не упустить ни одного сигнала. Информацию расшифровывали одновременно в Москве и в Париже! Лучшие машины были использованы для свертки информации вот в это! И вы говорите…
Страстный поток фраз был прерван резким замечанием Сайена.
– А голову академика Филлио вы тоже свертывали на машинах в Москве и Париже?
Андров застыл с широко открытым ртом.
– Какого Филлио?
– А вот этого.
Профессор потащил нас к кварцевому колпаку в центре зала. Я узнал копию бюста, которая стояла в кабинете. Здесь он был сделан из пластической массы, тоже пурпурного цвета.
